18+
18+
РЕКЛАМА
Слова, Александр Гаврилов: «Чтение — это пристрастие, как и любые другие формы наркотической за Александр Гаврилов: «Чтение — это пристрастие, как и любые другие формы наркотической зависимости»

Александр Гаврилов: «Чтение — это пристрастие, как и любые другие формы наркотической зависимости»

Александр Гаврилов умеет так говорить о книгах, что слушать его можно бесконечно. Критик, глава некоммерческой организации «Институт книги», автор и ведущий программы «Вслух (Стихи про себя)» телеканала «Культура», участник жюри одних литературных премий, инициатор других, в 2000–2010 редактор «Книжного обозрения»…

Александр Гаврилов каким-то загадочным образом успевает участвовать, кажется, во всех крупных событиях мира книг. Но главное — он всегда так убедителен и настолько переполнен энергией, что после общения с ним хочется бросить скучные будничные дела, запастись стоящими книгами и читать-читать-читать

Мы выяснили у Александра Гаврилова что и почему сегодня читают в России, какие издательства будут жить еще долго, чем занимаются в «Обществе анонимных читателей» и какую книгу русская литература ждала несколько десятилетий.

Александр, как, на ваш взгляд, обстоит сегодня ситуация с чтением в России?

— Непонятно, как считать «читание», как его оценивать. Путин вон давеча сказал, что средний россиянин читает 9 минут в день, но непонятно как это считали. Известная формулировка «СССР — самая читающая страна в мире» просыпалась нам всем в головы из доклада Брежнева, где он рассказывал о том, что в стране выпускается более всего в мире журналов на национальных языках. Он говорил о том, что СССР — полноценно действующая империя, собравшая в себе огромное количество разнонациональных групп, каждая из которых принимает свое участие в культурном развитии. Это был укор империям, где хуже заботились о своих провинциях и разноязыких национальных группах. А сегодня мы живем в другой стране, и не можем сопоставить сегодняшнюю действительность с докладом Леонида Ильича.

А где же мы тогда живем?

— На большой неоднородной территории, где продолжает нарастать мощное социальное расслоение. Причем речь идет о разделении не только по благосостоянию (хотя и по нему тоже), а главным образом по линии мегаполисы — малые поселения. Если мы так разделим Россию, то увидим, что страна малых поселений очень просторная, слабо населенная, богатая ресурсами (в первую очередь природными, человеческими гораздо меньше) и совсем не читающая. Вплоть до того, что мы скоро увидим в яви то, чем социологи чтения в 1970-е пытались пугать ООН и ЮНЕСКО, говоря о вторичной неграмотности.

Выглядит это так: человек идет в школу и получает там навык чтения. Потом наступает взрослая жизнь, в которой он уже больше никогда не сталкивается с чтением и постепенно разучивается читать. Мы уже сегодня даже в мегаполисах имеем немало людей, не имеющих никаких навыков грамотности. А в малых поселениях можем увидеть значительное количество людей, пораженных вторичной неграмотностью, поскольку чтения нет в их культурном обиходе, телевидение вытеснило его без остатка.

Россия малых поселений — не просто страна не читающая, это страна, стремительно катящаяся в настоящую неграмотность.

С другой стороны, Россия мегаполисов, миллионников — это страна довольно энергично читающая, включенная в мировые контексты, которые в основном сейчас связаны не с бумажной книгой, а с электронной.

Главный процесс, наблюдающийся в России — это социальное расслоение между жителями мегаполисов и малых поселений. Все чаще я слышу от жителей миллионников страшные истории о том, как они отъехали километров на восемьдесят от границы города, и обнаружили там людей, с которыми не то что не о чем поговорить, но и они даже разговаривают на разных русских языках. В основном фермерские крестьянские хозяйства Подмосковья обихаживаются и обживаются людьми из национальных республик СССР… Этот процесс расслоения, складывания нового крестьянства, бедноты и полного отсутствия культурного контакта между миром мегаполиса и малых поселений мне кажется дико опасной историей. Революционная ситуация возникает именно когда у огромного числа жителей страны нет никаких причин считать обитателей мегаполисов людьми. В прошлый раз это закончилось тем, что называлось Великой Октябрьской революцией.

Возможно ли избежать подобного варианта развития событий и что для этого нужно сделать?

— Каждый раз, когда нужно объединить жителей большой страны, берется самая дешевая на тот момент технология распространения культуры и энергично внедряется в обиход. Зачем Советскому союзу была нужна программа борьбы с неграмотностью и дешевые книги? Мы как книготорговцы и книгоиздатели до сих пор страдаем от того, какой низкой цена на книги была в СССР. Но деятели первых лет советской власти, в отличие от тех, кто принимал решения в последние годы СССР, были людьми очень расчетливыми, умными, циничными. Они понимали: культурное объединение страны возможно, только если каждый заучит фамилии пяти писателей и что Пушкин — это наше все. Тогда у населения большой страны возникает единый культурный бэкграунд, тогда людей, родившихся в Усть-Куте, Москве и под Архангельском будет объединять не только то, что у них в кармане паспорт одного государства, но и то, что они знают: Пушкин — это наше все, даже если кроме этого они ничего больше о Пушкине не слышали.

Какая технология распространения культуры наиболее экономична сегодня?

— Самая дешевая технология, конечно, Интернет. Тем более, что протянуть его в любое село — не особая проблема. Посмотрите на опыт Финляндии — она довела его даже до последних хуторов! Другое дело, что все российские государственные мужи, от которых зависит решение о протягивании интернета в каждую деревеньку, смущаются: сегодня они подключат ее к сети, а завтра на новых пользователей обрушится американская культурная экспансия, разговоры о европейских ценностях, порнография и огромная привлекательность коммуникационных сред. Думаю, что разговоры про «Великую китайскую стену» рунета, ведущиеся в последнее время, они как раз об этом. «Давайте сначала построим свой собственный интернет без блэк-джека и шлюх, и уже его потом донесем до каждой деревни!».

Не знаю, что в итоге получится. По-моему, такой вариант с отгорождением слишком медленен для сегодняшней жизни, коммерческие и самостоятельные процессы идут быстрее, государство сильно проигрывает им в скорости. Конечно, оно нас всех разбаловало: мы думаем, что всегда сможем его обогнать. Кажется, сейчас ситуация начинает меняться и становится существенно неприятнее.

Пока мы могли обогнать государство, у нас была некоторая культурная инициатива, а когда государство обгонит всех, то мало никому не покажется.

Если вернуться к книгам, то, по вашим ощущениям, что сейчас читают?

— Разные книги. Ничего не меняется, и меня это пугает. Когда в обществе появляется крен в сторону определенных книг, это показывает, в какую сторону слегка наклонился «социальный миф», то, что невысказанно объединяет всех участников сообщества. Я хорошо помню, как вдруг все стали заниматься детскими книгами: переводить, читать, издавать. Это началось в 2007 году. И когда случился кризис, то обнаружилось: все не так фатально, детские книжки останутся, дети всегда с нами. А примерно в 2005 году всех привлекли книги по бизнесу. В 2008 они закончились, их перестали издавать, хотя не закончился бизнес и образование по бизнесу. Но был развеян миф о том, что сегодня ты прочитаешь книжку по бизнесу, а завтра станешь жить лучше. Я не вижу сегодня никаких книг, которые бы привлекали всеобщее внимание.

А что можно сказать о списках бестселлеров?

— Я давно, еще в 90-х годах, обнаружил, что изменения в списке бестселлеров очень характерно описывают жизнь общества. Если на первых трех позициях детективы, то, значит, общество быстро развивается, у людей накапливается некоторая агрессия, ее надо выразить в криминальном чтении. А когда, наоборот, начинается торможение, то на первых позициях фантастика. Это значит, людям хочется хоть какой-то свободы выдумывания. Сегодня мы видим, что в лидерах книжки эскапистские, в их мир иллюзий люди и уходят.

Но мы очень долго использовали книги как единственный барометр культурной жизни общества, а это не так, сегодня уже сериалы выполняет ту же роль, что большой роман прежних времен. Мало кто читает саги на 10 томов, зато многие с удовольствием смотрят сериал типа «Lost», что, по своей сути то же самое — бесконечное повествование, в котором ты знаешь о жизни героев существенно больше, чем хотел бы знать. Рядом с сериалом появляются какие-то книжки, с ним связанные. Мне кажется, огромная популярность «Игр престолов» как сериала, Мартина как писателя, книги «50 оттенков серого» — все это однотипные вещи, отражение желания людей, чтобы культура давала им ощущение длительного переживания, которое их собственная жизнь им не дает. Так что и читают книги по принципу «чтобы подлиннее и не имела никакого отношения к действительности».

А как современные издательства принимают решение о выпуске книги?

— Издатель, который собирается выпускать книгу, не думая о рыночном успехе, недолго продержится. Все-таки, так или иначе, в рамках выбранной стратегии, формата нужно думать о коммерческом успехе. С другой стороны, мы все чаще видим, что издатели теперь не направляют рынок, а идут за ним. Это было очень заметно в начале нулевых. Даже на рынке российской криминальной прозы издательства-лидеры тогда выпускали маленькими тиражами любую криминальную литературу, какая только могла попасть им в руки. Потом смотрели, что хорошо продается, вбрасывали именно в это деньги и начинали продвигать по рынку. Никакая из «звезд» российской криминальной прозы не была создана издательствами, все авторы были найдены ими у самих себя в отделах продаж. К примеру, выпускают Маринину, издатель говорит: «Нет, это никому неинтересно, и вообще, читатель хочет автора-дяденьку». Бедная Маринина пишет роман под мужским псевдонимом, но в этот момент рынок уже заинтересовался ее женской криминальной прозой. И редактор просит: «Пишите, как было!».

Сейчас те же процессы мы видим уже в мировом издательском рынке. Крупнейший книготорговец в мире «Amazon» с недавних пор вкладывает много средств в самопубликацию. Это когда автор написал текст, разместил его в «Amazon» и начать продавать. Некоторые люди уже заработали миллионы, продавая свои собственные книжки напрямую через «Amazon», минуя издателей. Это Аманда Хокинг — похожая история и с автором «50 оттенков серого» Эрикой Джеймс. Во всех крупных мировых издательских домах уже есть большие энергичные отделы по работе с самопубликаторами. Когда они видят, кого люди хотят читать, то позволяют автору проникнуть в книжные магазины. Площадкой отбора, эксперимента стали электронные книги. Издавать их дешево, их может выпустить кто угодно. Если вдруг выяснится, что произведение есть кому читать, то издательства вбросят в проект деньги и промоусилия.

Так что сегодня сказать, что издательства определяют, кто завтра станет звездой интеллектуальной или коммерческой, невозможно, эту инициативу у них забрали авторы и читатели.

На ваш взгляд, при активном переходе от бумажных книг к электронным насколько скоро закроются издательства?

— Я никогда не обещал, что электронные книги отменят бумажные. Произошел другой процесс: слияния бумажных и электронных книг. За счет линейной технологии подготовки изданий, те из них, которые выпускаются в бумажной форме, могут появиться и в электронной примерно одним нажатием на кнопку. Электронные и бумажные рынки быстро срослись, при этом роль издателя везде стремительно снижается, о чем я уже рассказал. Существуют биржа успешных авторов, издатели за них бьются. Это ударило по большим издательствам, они одно за другим теряют свои позиции, объединяются.

Но еще сложнее, конечно, мелким издательствам. Еще недавно они были площадкой для «молодняка», выводили новых авторов на рынок, а дальше уже большие издательства перекупали их у «малышей». Сегодня маленькие издательства постепенно отмирают как факт. И появляется странная фигура, промежуточная между микроскопическим издательством, литературным агентом и консультантом для авторов. Этот человек утверждает: «Ребята, если вы не знаете, как войти на книжный рынок, мы вам покажем, объясним, что-то сделаем за вас». Назовем его микроскопическим издателем, оказывающим сервисные услуги новичкам. Такие специалисты еще продержатся на рынке, а малые издательства в старом смысле слова, думаю, будут довольно энергично отмирать. Также останутся издательства-проекты страстных людей, чей выбор авторов будет интересен определенному кругу читателей. В этом случае создателем прибавочной культурной стоимости становится не столько писатель, сколько редактор.

А есть ли у вас книги, которые вы предпочитаете читать только в бумажном варианте?

— Я заметил, что бумажные и электронные книги читаю с разной скоростью. Если мне нужно и более комфортно читать определенные вещи медленно, то выбираю бумагу. Как правило, речь идет либо о философских сочинениях, либо об очень сложно написанных больших книгах, либо о перечитывании, когда хочется для себя сделать пометки, выписки. В остальных случаях предпочитаю электронный носитель, с него я читаю существенно быстрее. Новые стихи российских поэтов, бестселлеры читаю только в электронном виде. Прочел, положил на «полочку» внутри головы, потом при необходимости вспомнил. В бумажном варианте эти книги мне не нужны, «лесов» жалко и времени.

Развитие социальных сетей, по вашему мнению, как-то повлияло на писателей и на читателей?

— Больше на читателей и повлияло скверно. В том смысле, что современный читатель не привык сосредотачиваться, долго задерживать внимание на чем-то одном. Не абсолютно уверен, но полагаю, что «Война и мир» теперь принадлежит к такому понятию, как латинское «плюсквамперфект», что переводится «давнопрошедшее время».

Четыре года назад вы стали одним из учредителей московского книжного магазина-клуба «Додо», затем в столице появились родственные ему «Джаббервоки» и «Омнибус». Что происходит с этим проектом сегодня и возможно ли появление подобных книжных в других городах?

— Мы продолжаем развиваться и искать новые форматы. Довольны теми магазинами, которые у нас есть, но при этом закрываем одни и открываем другие, пытаясь нащупать идеальный формат. С самого начала мы обещали себе, что придумаем такой формат магазина, такой ассортимент и такую политику найма и воспитания персонала, стратегию подбора и осуществления культурных мероприятий на площадке, которые будут нам нравиться. Не хотим торговать книжками ради того, чтобы торговать книжками. Это наша принципиальная позиция.

Но важно быть устойчивыми в экономическом смысле, поскольку иначе придется искать какие-то внешние подпорки, согласовывать процессы с государством или крупными меценатами, а это всегда морока. Как правило, на этом пути ты рано или поздно теряешь свою культурную и человеческую самостоятельность, этого нам не хотелось бы.

Мы думаем, что нащупали тот формат, который будем развивать. Постепенно выдвинемся с ним в московские спальные районы, а потом посмотрим. Если господу будет угодно, может, на следующем этапе мы тронемся куда-то за пределы московской 20-миллионной агломерации. Хотя 20 миллионов — тоже впечатляющая цифра, не в каждой европейской стране живет столько людей.

В ваших книжных магазинах проходят заседания «Общества анонимных читателей». Как родился этот проект?

— Мы придумали его вместе с одним из создателей «Додо», переводчиком и редактором Шаши Мартыновой. Понятно, что каждый, кто много читает, чувствует себя немного изгоем. С другой стороны, чтение — это пристрастие, как и любые другие формы наркотической зависимости, и его нельзя никак объяснить. Почему алкоголик пьет? Это вкусно и полезно? Почему человек читает запоем? Он чему-то учится, постигает бытие? Да нет, он читает, потому что ему хочется читать, и этот процесс уберегает его от внешнего мира, дает ему некую фантомную защиту. Как и в случае с другими наркотическими зависимостями, он никому не может ничего объяснить. Говорит: «Я вчера опять читал», и слышит в ответ: «Ты дурной, что ли?! Мы вчера в футбол гоняли, в бане были, на дискотеке, а ты читал опять…».

Мы собрали «Общество» как место, где каждый может прийти и признаться, что он читатель. Это важно. Мне кажется, что трагическое и стремительное снижение интереса к чтению в России связано с тем, что потерян навык, привычка разговаривать о прочитанном. Читатель не является конечной точкой культурного потока. Писатель написал, издатель издал, книготорговец продал, читатель купил, прочел… И именно здесь начинается складывание культуры, когда одни люди рассказывают другим о книжке, кому-то она нравится, кому-то нет, они сверяют свои позиции, обсуждают ее. Если этого не происходит, то все предшествующее тоже было ни для чего. По-моему, наше «Общество» отчасти позволяет эту проблему компенсировать. Я знаю, сегодня федеральное агентство по делам печати организует читательские клубы при библиотеках. Считаю, что разговор о книге позволяет современному читателю прикасаться к классической литературе не через посредство тяжеловесных академических структур.

Именно обсуждение живое, заинтересованное, читательское, а не учительское «Все читайте эту книжку, она хорошая, нравится вам или нет, неважно!», позволяет вернуть чтению его самостоятельность, свободу, его духовное наполнение.

Вы известны и как специалист по книгам, и как ресторатор, ведущий кулинарной программы. Как удается вести такую двойную профессиональную жизнь?

— Есть четыре человека. Гаврилов-руководитель общественной организации «Институт книги»; Гаврилов-ресторатор, человек, занимающийся администрированием проектов, финансовой дисциплиной и прочими вещами; Гаврилов-кулинар, анализирующий вкусы и Гаврилов-читатель. Понятно, что дальше всех друг от друга располагаются ресторатор и читатель. А читатель и кулинар очень близки — это схожие процессы пробовать и понимать, следить за своей собственной реакцией на внешнее культурное событие, вне зависимости от того, произошло оно у тебя в книжке или в тарелке. Руководитель и ресторатор зарабатывают деньги для читателя и кулинара. Они симпатичные, но довольно нудные ребята.

Как же вы успеваете совмещать в себе четырех людей?

— Жена очень ругается, что я редко бываю дома…

Последний вопрос — к Гаврилову-читателю. Что из прочитанного в 2013 году вас особенно зацепило?

— В этом году, я считаю, опубликован лучший русский роман последних десятилетий. Это «Лавр» Евгения Водолазкина — книга, которую русская литература ждала лет 10, а то и больше. Не вполне уверен, что русский читатель заслуживает эту книжку, но она потрясающая. Меня долгое время мучило, что мы живем во второсортной литературной эпохе, где не написано ни одной великой книги. Нет нашего «Властелина колец», «Войны и мира», «Кроткой»… Вот «Лавр» — это настоящий русский роман. С одной стороны, это жизнеописание святого, с другой — роман в изначальном смысле: с любовью, страстью, ошибками, трагическим противостоянием человека и его реальности; с третьей — история о том, что времени нет, ничто не разделяет нас и мир средневековой Руси. Кроме того, что это замечательная литература в смысле звука, языка, выдумки, это, как обычно и бывает в великих русских романах, и философское высказывание.

То, что более всего отвратительно в современном российском сознании — это ужасная анохронистичность, рассуждения вроде того, что если Невский и Македонский оба были Александрами и кого-то побеждали, то давайте думать что это был один человек. У Евгения Водолазкина — не только прекрасного писателя, но и специалиста по древнерусской литературе, настоящего ученого, сотрудника Пушкинского дома Российской Академии наук — есть другой ответ на тот же вопрос. Да, времени нет. Но не потому, что мы все один и тот же человек, как бы нас ни звали и что бы мы ни делали. А потому, что время не разделяет нас, а объединяет. Мы все живем не во времени, а в вечности.

В книге Игоря Юганова «Телеги и гномы» есть отдельный текст такой: «Поздравляю вас, у меня для вас новость: вы бессмертны!». Некоторым образом книжка Водолазкина — об этом же.

Текст: Мария Симонова

Фото из личного архива Александра Гаврилова