Франция без Парижа.
Регион Нормандия: край сыра, сидра и простого счастья

Всё-таки Париж здорово подмочил репутацию Франции. А всё дело в том, что кому-то взбрело в голову объявить этот город столицей романтики, а вместе с ним заодно — и всё государство. И приходится бедняжке Франции волей-неволей держать марку «самой романтичной и желанной страны в мире» (цитата взята из одного популярного путеводителя).

Можно, конечно, прилететь в Париж и самому проверить, насколько романтичны нескончаемые очереди на Эйфелеву башню и пробки на Елисейских полях. А можно сразу же из аэропорта добраться до вокзала Сен-Лазар, подкрепиться кофе и шоколадным пирогом в ближайшей лавке, сесть на поезд, через два часа после этого оказаться в Нормандии — и понять, что именно здесь наслаждаться жизнью хочется гораздо больше, чем в центре Парижа.

Несмотря на то, что Нормандия находится на самом северо-западе страны, зимой на улицах там цветут фиалки, на берегу круглый год продают выловленных крабов и устриц, а поздней осенью в садах ещё можно собирать яблоки и делать из них самый вкусный сидр. За появление на свет этого яблочного слабоалкогольного аперитива мир, кстати говоря, должен быть благодарен именно Нормандии. Кальвадос — яблочный бренди, столь любимый героями Хемингуэя, — тоже пошёл отсюда.

Здесь же — самые аутентичные в мире французские сыры, в том числе и камамбер, который с иронией оплакивали в России с приходом продовольственного эмбарго. «Мы камамберов и хамонов не ели и не едим, что нам санкции», — говорили в России.

А между тем в Нормандии трудно себе представить день без камамбера. Его, как и многие другие виды сыров, подают за обедом и ужином в конце приёма пищи, после главного блюда. Запивают непременно вином, потом — десерт и по чашке эспрессо, и совсем не думается о том, что самый обыкновенный семейный ужин может длиться по два часа и затягиваться до полуночи. Потому что — надо.

Потому что еда — это неотъемлемая часть нормандской науки наслаждения жизнью.

Мы несколько раз проехали над мостом в устье Сены, в резиновых сапогах прошлись по дну Ла-Манша, чуть не заблудились в полях Нижней Нормандии (есть ещё Верхняя — но об этом позже), объездили на велосипедах дороги вдоль моря и пастбищ, перепробовали максимум сыров и максимум вин, чтобы составить собственный путеводитель по Нормандии. Вернее, путеводитель по очень простым, но верным способам получать удовольствие от всего.

Шаг первый: наслаждаемся крестьянской идиллией

Несмотря на близость к столице (от Парижа до столицы Верхней Нормандии, города Руана, — каких-то полтора часа на ускоренной электричке), провинциальнее Нормандии во Франции региона не найти. Нормандские пейзажи — это пасторальная идиллия во всей своей красе: ленивые коровы на зелёных лугах, ветряные мельницы, поля со свёклой и кукурузой; ближе к побережью на крышах сидят чайки, на ярмарках выходного дня продают домашнее варенье из слив и колбасу из зайца. Автомобильные дороги перебегают лисы. По проезжей части прохаживаются кошки. Говорят, что молодые французы, выросшие в Нормандии, поголовно стремятся вырваться из родительских домов и махнуть в какой-нибудь Париж.

К счастью, мы сами только что из Парижа. И мы не родились в Нормандии. Поэтому возможность прожить мирные десять дней во французской глуши — с походами по пекарням в поисках идеального багета на завтрак, катанием на велосипедах прямо по проезжей части, лежанием на тёплых (несмотря на конец октября) камнях на Ла-Манше — нами воспринимается как счастливая случайность, а не как устоявшийся быт. Иди рано утром по своему городу с батоном в руках, говори, как все тебе — «Bonjour!» — и получай удовольствие.

Шаг второй: выходим на берег, который писал Моне

Именно здесь, в Нормандии, на 200 километров вдоль Ла-Манша протянулся Алебастровый берег. Алебастровым он называется благодаря отвесным меловым скалам, которые стоят стеной прямо над морем. Когда-то их запечатлел на своих полотнах импрессионист Клод Моне, а сегодня кисти и палитру заменила фронтальная камера телефона.

Белые скалы, покрытые зелёными лугами, и синее-синее море. Проснуться рано утром, взять бутылку молока в ближайшем магазине, в пекарне — чего-нибудь ароматно-яблочного только что из печки — и пойти завтракать прямо на побережье, обычно пустынное в такое время суток. Выглядывать Великобританию, которая расположилась прямо напротив тебя на том берегу, между вами — километров двести. Наслаждаться.

Кстати, не всегда Алебастровый берег был таким мирным. Здесь, на северо-западе Франции, высаживался британский военный флот во время мировых войн, Первой и Второй. А в толще белых скал нет-нет да заметишь чёрное пятно — выдолбленную пещеру с железной дверью. Говорят, что там в 40-х годах прятались немцы. Сейчас их заброшенные жилища облюбовали чайки.

Шаг третий: пойти собирать мидий

Близость Ла-Манша вообще решает многие проблемы. В том числе и с пропитанием. Как и сотни лет назад, местные жители по-прежнему выходят по утрам во время отлива на Ла-Манш, чтобы насобирать себе мидий на обед. Надевают резиновые сапоги, вооружаются перчатками, небольшим ножом и вёдрами — и вперёд, по скользким камням и водорослям, пока вода ушла вглубь пролива. Чем дальше уйдёшь — тем больше мидий окажется у тебя в ведре. Ракушки чёрными гроздьями растут на подводных камнях, и отрывать их приходится вместе с песком и илом.

Надо сказать, собирание мидий — дело крайне мокрое. Часов в 11 утра вода начинает приливать обратно к берегу, а, значит, время хватать вёдра с мидиями и спешить домой, чтобы чистить ракушки от мусора и налипших моллюсков. Как получать удовольствие от чистки мидий, мы так и не решили. Руки насквозь пропахивают Ла-Маншем. Зато потом — обед. С огромной тарелкой сваренных ракушек, раскрывшихся под действием высоких температур (а значит, готовых), с домашним майонезом, тёплым хлебом и белым вином.

Шаг четвертый: написать письмо Богу из Руанского собора

По местным меркам населенный пункт с тремя тысячами жителей можно смело называть городом. Поэтому Руан, историческая столица Нормандии, с его-то сотней тысяч населения на фоне пасторальных пейзажей, пастбищ и ветряных мельниц кажется едва ли не мегаполисом. Из различных городов Нормандии в Руан идут автобусы и электрички. Отсюда же — прямой путь на Париж. Но нам как-то не захотелось им воспользоваться.

Руан — страшно старинный город, каменная древность из него прямо-таки сочится. В незапамятные времена на это место пришли кельты, а 1200 лет назад на поселение периодически стали нападать воинствующие норманны (от них и пошло название региона). Именно здесь в 1431 году казнили Жанну д’Арк, а на месте её сожжения, на Старой площади Руана, в XX веке построили церковь. Среди старинных фахверковых домов выглядит она авангарднее некуда, отдаленно напоминая то ли крышу китайской пагоды, то ли перевёрнутый дном корабль, то ли пламя костра, устремлённое в небо.

В многочисленных храмах Руана, многие из которых были заложены чуть ли не тысячу лет назад, сейчас устраивают экспозиции современного искусства и концерты, а по выходным — вечерние мессы. Заглянуть в какое-нибудь аббатство, прячась от осеннего дождя, — да так и остаться там до вечера, слушать орган, читать книжки, написать письмо Богу — серьёзно, на столе в храме лежит раскрытая тетрадь, прихожане пишут обращения к Всевышнему, просят, жалуются, благодарят.

Я тоже что-то написала в этой тетради. Кажется, это было слово «Спасибо». По-французски, естественно, чтобы Бог из руанского храма не тратил время на переводчика.

Вместо послесловия. Еще раз о раблезианстве

Нормандия такая: написать письмо Богу — и мчаться на электричку, чтобы не опоздать на домашнюю курицу в яблоках на ужин. Родись Франсуа Рабле в Нормандии, он наверняка переместил бы сюжет о своих Гаргантюа и Пантагрюэля сюда — где самый вкусный сидр на свете, а погреба пропахли вызревающими в коробочках из виноградных листьев сырами.
Но мы-то знаем, что быть счастливым в Нормандии можно просто и без всякого раблезианства. Достаточно только выйти вечером на Ла-Манш.

Текст, фото: Полина Щедрина