Ирина Прохорова в Томске.
О книгах, театре, политике и связях с городами
Фонд Михаила Прохорова поддерживает в Сибири множество культурных проектов, поучаствовать в которых — неподдельное счастье. Крупнейшая книжная ярмарка в Красноярске, фестиваль «Театральный синдром», Школа культурной журналистики, учеба в которой не забывается, грантовые программы…
На днях Томск впервые посетила руководитель Фонда Ирина Прохорова. В наш город ее пригласил Томский государственный университет с целью обсудить возможное сотрудничество — лекционные проекты столичных и не только преподавателей при поддержке Фонда.
Говорить о конкретных планах пока рано, поэтому на встрече с журналистами руководитель благотворительного Фонда Михаила Прохорова и издательства «Новое литературное обозрение» речь шла об уже действующих по всей Сибири проектах, необходимости публичных лекций, проблем независимых СМИ, специфике российских литературных премий главных сложностях российских издательств (не обошли вниманием будущее бумажной книги), ярких новинках, вышедшие этой осенью и о других актуальных вопросах.
О благотворительном Фонде Михаила Прохорова
— Фонд в этом году празднует
Томск участвует в трех наших конкурсах. У нас есть ряд проектов, распространившихся на все Зауралье и даже европейскую часть России потому, что все развивается, и один Красноярский край уже не может «поставлять» то количество грантополучателей которое требуется. Томичи подают заявки на конкурс «Академическая мобильность» (это гранты для студентов, аспирантов, молодых преподавателей на поездки на конференции и работу в библиотеках). Другой проект — «Библиотеки лицом к образованию». Мы помогаем библиотекам модернизироваться, становиться центрами дистанционного образования. Знаю, он тоже интересен томичам, я видела много их заявок хорошего качества. Также некоторые выигрывают конкурс и проходят обучение в Школе культурной журналистики, тоже очень важном для нас проекте.
Что такое 10 лет Фонду? Нам часто кажется, мы год поработали, и должен быть результат, культурная революция… Это утопия! Мы не можем представить «график роста духовности» за 10 лет, это ложные категории. Трудно называть конкретные цифры, но недавно нас поразила научная библиотека Красноярска. В течение 8 лет, что мы организуем ярмарку, мы дополнительно выделяли 15 миллионов рублей для комплектации библиотек Красноярского края (их около 60). Мы знаем, что с ними творилось с конца
За 10 лет мы создали, как говорят сами красноярцы, другую атмосферу в городе. Мы поддерживаем много инициатив: Красноярская книжная ярмарка, ежегодный фестиваль «Театральный синдром». Создаем городскую среду. Мы не строим музеев, хотя это тоже прекрасно, наша задача — культурная почва для творчества, для самореализации. Это более важно, чем разовые акции, хотя результат она даст, возможно, уже после нашей смерти. Неважно — мы работаем на будущее.
Когда мы начинали, создавали Фонд, нам говорили: «Ребята, вы оригиналы!». В 2004 году эта идея казалась многим дикой, это сейчас, спустя 10 лет, пошла мода заигрывать с регионами. Многие теперь говорят, что они были первыми и единственными.
Для нас Фонд в
Поездки в Норильск были еще и серьезной проверкой репутации: это город горняков, людей, которые, может, ничего и не читали, но у них такая жизнь, что они тебя видят насквозь, ощущают стержень личности, их обмануть невозможно. Я всегда, когда привозила людей, говорила: «Только вы учтите, в Москве вы, возможно, фигура, а здесь вам надо будет заново доказывать, что вы действительно величина. Не вздумайте халтурить. Это вы в Москве можете халтурить!». И народ выходил с мокрой спиной, потому что «понты» на северян не действуют. Помню, что критик, писатель Светлана Конеген приехала в Норильск, я ее предупредила, но она вышла и начала: «Я такая стерва!», а народ на нее смотрит и говорит: «Да нет, Светлана, вы не такая, это вы притворяетесь!». Потом у них получился потрясающий разговор.
Все, кого мы привозили в Норильск, бывали в мемориальном комплексе «Норильская Голгофа», видели гулаговские места, после чего становились патриотами этого города.
В Красноярск ездили тоже с большим удовольствием. Люди открывают для себя страну, когда видят, какое количество людей приходит на книжную ярмарку. Например, в этом году ее посетило 55 тысяч человек. Все эти разговоры «народ не читает», «ни к чему не готово общество» — они абсолютно лишены всяких оснований. Я когда слышу такое, то говорю: «Прежде чем делать такие выводы, давайте сначала книги довезем до регионов, а потом решим, кто к чему готов».
Если в город 20 лет не приезжали театры, то какое вы можете требовать знание современного театра от людей, которые не видели ничего с советских времен? Колоссальный ресурс территории становится понятен, когда ты начинаешь с людьми работать, знакомиться и когда возникают
О публичных лекциях
— Я с большой симпатией отношусь к тем интеллектуалам, которые занимаются просветительской деятельностью. Считаю — это миссия современного интеллектуала. Многие проблемы, с которыми мы сейчас сталкиваемся, связаны с тем, что последние 20 лет были все условия для трансляции новых смыслов и идей в общество, но наша интеллектуальная среда, к сожалению, мало этим пользовалась. Наше очень не демократическое, несмотря на все его декларации, общество связано с тем, что люди академического труда, особенно гуманитарии,
Сегодня писатель Дмитрий Быков проводит публичные лекции, и, считаю, это замечательное дело. Лучше, чем переругиваться в фейсбуках, ходить в школы, создавать клубы, читать лекции. Впрочем, это уже происходит, не знаю, как в Томске, но в Москве я вижу огромное количество дискуссионных клубов разного типа, где люди обсуждают важные проблемы. Это хороший признак, значит, общество пытается разобраться в ситуации, пробиться через толщу лжи.
Важно, что такие площадки не требуют огромных вложений, это же не театр открывать! Можно сделать дискуссионный клуб на базе кафе или библиотеки. Купить чай, сушки — для этого не нужны Саввы Морозовы.
У нас за последние десятилетия сложились странные представления о соотношении денег и качества культуры. Нужны не гигантские деньги, а правильное формулирование и понимание задач.
10 лет я работаю в Фонде, и это помогло мне понять: количество средств не гарантирует качество проекта. Это не банковское дело, где объемы вложений определяют эффективность. Дискуссионные клубы, куда я хожу (а меня часто приглашают), не стоят ничего, люди только скидываются на чай и кофе. Здесь нужно правильное формулирование потребностей. Если
О политике
Для меня это очень ценный опыт, он в
Боюсь, большинство поражений той демократической части общества, к которой я стремлюсь принадлежать, связано с тем, что есть много благих намерений, но нет реальной жизненной практики, язык, на котором общество говорит, не изучен. Опыт Фонда показал: если ты всерьез пытаешься понять, чем живет локальное сообщество, какие у них проблемы, приоритеты, кто в местном пантеоне «героев и богов» и после, разобравшись, строишь программу, людям должно помочь.
Не нужно навязывать другим, как надо жить. Это колониальное сознание, когда люди власти считают, что лучше всех все знают, это порождает большое количество идиотизма. Реформы, которые должны помогать, не работают, потому что они построены на странных представлениях о том, что такое российский человек.
Когда я стала работать в партии, для меня это было продолжение понимания своей страны, ее разнообразия. У каждого региона своя история, все не похожи друг на друга, унификация губительна!
Теперь я отошла от «Гражданской платформы», не смогла смириться с тем, что большинство членов этой партии поддержало аннексию Крыма. Я уважаю мнение большинства, но для меня это принципиальный момент, поэтому не могу быть во главе партии.
Есть объективный вопрос, который нужно решать. Мы должны найти правильный язык разговора с обществом, у правого сектора его нет. Как ни грустно, объяснить привлекательность свободы слова, и как она связана с жизненными практиками большинства людей — это большое искусство, мы им пока не владеем. Для меня, как для человека, который хотя и не возглавляет партию, но все равно остается в публичном пространстве, это главный политический вопрос. Пропагандировать новые ценности сложно, но это важная задача.
О запуске издательством «Новое литературное обозрение» электронных книг
— Смерть бумажной книги вовсе не главная проблема для издательств. Мы уже увидели, что электронная книга бумажную не убила. Приведу цифры: по американским исследованиям, как только количество продаж электронных книг достигает 25–27% от общего объема, рост замедляется. 70% бумажных книг остаются в обороте. Как дальше будет развиваться, не знаем, но, думаю, нужно ждать стабилизации бумажных книг. Сегодня не найдено лучшего средства хранения информации: электронные носители неустойчивы, постоянно меняются, а книжка будет стоять у вас десятилетия, а если хорошо издана, то и столетие. Конкуренции между электронной и бумажной книгой нет. Кроме того, формат «кодекс» самый удобный, его изобретение — это была революция сознания. Раньше читали свитки. Интернет, кстати, возвращение к формату свитка, шаг назад. Кодекс дает объемное чтение — это был прорыв, он позволил развиться издательскому делу.
Вообще, не надо об этом беспокоиться, электронная книга, бумажная — нет разницы, в какой форме контент, важнее его качество.
Наше издательство давно собиралось заниматься электронными книгами. Я понимаю, что система распространения у нас в стране «аховая». Но есть надежда, что библиотеки будут интернетизированы, госпрограмма уже началась, и электронные книги станут более доступными. Для моего издательства это был бы выход.
Мы долго не начинали, и, как всегда у нас бывает, в кризис запустили проект. Медлили потому, что было сложно найти партнеров. С бумажной книгой проще: 200 экземпляров отдал распространителю, потом, может и придется бегать за ним с ножом и требовать отдать деньги (бывало, распространители исчезали), но все равно система понятнее. А в электронной книге не было прозрачной структуры, сложно следить, сколько экземпляров скачивается. Сейчас система
Какой носитель предпочитаю я лично? Если есть возможность читать в бумаге, то не выпендриваюсь, хотя много книг скачиваю. Мне они для работы нужны. Некоторые вещи достать невозможно, с «Амазона» заказывать дорого и с почтой проблемы, не всегда посылки доходят. Иногда скачиваю бестселлеры художественные — их в электронном виде легко читать. Но, конечно если книга тебе нужна для долгой работы, то лучше иметь бумажный экземпляр.
О том, что больше всего беспокоит издателей
— Нашей книжной индустрии почти не существует. Абсолютно российская сложилась ситуация: на уровне идей мы впереди планеты всей, а «обозы не поспевают». Был такой анекдот брежневских времен: Леонида Ильича спрашивают, «Мы строим общество развитого социализма, а ничего нет, — продуктов, одежды… Почему?». Он объясняет: «Понимаете, мы идем к коммунизму так быстро, что обозы не поспевают!».
Я с 1992 года в книгоиздательстве, поэтому знаю почти всех издателей культурной продукции. Это люди моего поколения как правило, они, настрадавшись от отсутствия книг, чтобы компенсировать свою травму, поголовно в
Классическая индустрия распространения книг в России почти отсутствует. В 2008 году разорились оптовики типа «топкниги», они возили издания в провинцию. На их месте ничего не возникает, мы оказываемся отрезаны ото всей страны.
Второй, не менее важный, может, порождающий кризис распространения: у нас почти исчезли все ниши, где рецензировались книги.
Коммерциализация настала в
Эти проблема не стоят на повестке дня общества, поскольку не многие понимают «приводные ремни». Сейчас будет год литературы, и государство из лучших побуждений потратит миллионы, если не миллиарды впустую, я в этом уверена. Десанты писателей по городам обычно бессмысленны. Приятно с ними познакомиться, но это не системная поддержка. Приедут, поговорят, и дальше что? Как книжки будут доходить до городов и в них распространятся —
О ярких новинках издательства «НЛО»
— В этом году на ярмарке в Москве народ книги сметал могучим ураганом. Это первый признак кризиса: люди приходят и тратят последние деньги на определенный тип книг. Меньше берут художественную литературу, больше — самые «тяжелоподъемные» книги, энциклопедии. Народ запасается на «темные времена». Раньше думали «потом», теперь опасаются: «Сейчас не куплю, а потом издательства не будет или у меня денег». Среди наших новинок очень успешно продавались два энциклопедических издания. Один — словарь «Советский анекдот (Указатель сюжетов)», для нас очень важный. Это не травля анекдота, а исследование молодого ученого Миши Мельниченко, он много лет изучал сюжетную трансформацию анекдотов, которые «бродят», реанимируются в разные эпохи и модернизируются. Собрал разные советские анекдоты, показал как они появлялись вновь на протяжении разных лет. Сначала про Троцкого рассказывали, потом про Хрущева, про Брежнева, а потом вдруг в постсоветскую эпоху тот же сюжет зазвучал. В словаре много комментариев, поскольку часть политиков уже забыты.
Важен и только что вышедший словарь советской повседневной жизни, он замечательно сделан. Это не ностальгическое сюсюкание на тему «мы были молодые и чушь прекрасную несли», а попытка описать СССР на всех уровнях. В книге есть и определение бытовых предметов, и понятие ГУЛАГа четко дается.
Появилась у нас новая серия городских исследователей «Городская урбаника» уже три успешные книжки в ней вышли.
Отличная книга профессора Калифорнийского университета Алексея Юрчака «Это было навсегда, пока не кончилось». Она сначала вышла на Западе на английском языке, потом ее перевели. Там
О своих любимых писателях и литературных премиях
— Стараюсь следить за новинками, за теми, кто претендует на премии. Тем более, наш Фонд организовал премию НОС — «Новая словесность», и я, конечно, заглядываю туда, просматриваю, кто попадает в лонглист.
Не могу сказать, что у меня есть «заповедные» писатели. Люблю Сорокина, особенно раннего, хотя и «Теллурия» мне понравилась. Признаюсь, люблю Пелевина. Мне кажется, он, как ни странно, недооценен, при том, что очень популярен. Я постоянно слышу от жюри разных премий (удивительно, он же не получал крупных наград), когда спрашиваю: «Почему опять Пелевина нет?» ответ: «Знаете, его последний роман хуже предыдущего». А мне кажется, по его романам можно изучать всю постсоветскую действительность, он никогда не повторяется, его ряд креативен. Сорокин
Я бывала членом жюри разных комиссий, и, знаете, происходит такая трансформация сознания… Ты как читатель чаще умнее, чем когда ты становишься членом комиссии. Когда читаешь, то необязательно себе отдаешь отчет, как строятся характеры и прочее, ты просто читаешь. Если увлекло, значит, увлекло, читатель всегда прав. А как только ты становишься жюри, то вступают
У прекрасного поэта Сергея Завьялова есть чудесный текст: он в свое время пародию написал про «Буккер» (тогда еще премии «Большая книга» не было). Он осмеял принцип выбора самого неинтересного, говорил, что если бы «Буккер» вручали в конце XIX века, то члены жюри рассуждали бы так: «Достоевский пишет все хуже и хуже, его последний роман значительно уступает предыдущему. Толстой изваял четыре тома „Войны и мира“, и ни один нормальный человек в наше время никогда не дочитает их до конца. Чехов продолжает писать рассказы, а мы уже ждем от него романа». В итоге побеждал бы Боборыкин… Это абсолютно точно переданное рассуждение жюри, потому что, может, последний роман Пелевина, условно и хуже предыдущего, но на уровне других писателей он хорош. Жюри, как правило, в итоге договаривается вручить премию самому неинтересному, потому что других
О театрах и зрителях
— Мы десять лет организуем театральный фестиваль. Начинали его в Норильске, он назывался «Норильские сезоны», а потом по ряду причин, связанных с
Никогда никаких проблем с любителями театров в регионе мы не наблюдали. Конечно, надо много нюансов учитывать, бессмысленно вести в первый же год
Наши первые опыты показывают, что народ штурмом брал театры. Знаете, наша публика как пионеры, всегда готова. Но действительно требуется соединить многое: организатора, который это делает, поиск денег, поддержку местной администрации. Например, у нас была история в Белгороде, где нам не разрешили делать фестиваль, поскольку губернатор сказал: «Еще чего, привезут нам
В целом очень благодарная публика всегда, внимательная, вежливая — в регионах зритель намного лучше. Это в Москве могут встать, хлопнуть дверью и уйти посреди спектакля.
О возможности культурных проектов
— Все возможно, только нужно задумку адаптировать. Часто, когда мы просто заимствуем у Европы
Мертворожденных музеев можно настроить немыслимо, что сейчас и пытаются делать по одному для всех лекалу. А можно сделать
Был интересный прецедент, мне о нем рассказывал Евгений Бунимович, замечательный поэт, человек, который долгое время был в московской Думе, он невероятно поддерживал всякие инициативы, в частности, биеннале поэзии в Москве. Он мне поведал о совершенно, казалось бы, безумном эксперименте. В маленькой деревушке
О независимых СМИ
— Слышала, что у вас хотят закрыть независимую телекомпанию
Конечно, это страшное, очень грустное явление, когда изничтожаются любые площадки, причем даже не оппозиционного мнения, а просто немного другого стилистического регистра. В
Главное — это беспочвенные страхи, мы прекрасно видели, что невероятное разнообразие никак не повлияло на людей, только создавало нормальную толерантную среду. До конца прошлого года, когда
Закрытие РИА, это, конечно, был жуткий удар, колоссальный, а следом lenta.ru рухнула. Распались сразу все площадки, на которых можно было делать
Мне рассказывали интересные истории о том, что возрождаются славные традиции из советского времени подавать цифры «чего изволите». Известно, что в горных высях любят только позитивные новости. Действуют по старинке, я еще застала то время, когда, когда все время говорили про рост экономики и прочего, каждое предприятия раз в квартал придумывало красивые цифры отчетности. Я сильно подозреваю, что Советский союз развалился потому, что все эти фальсифицированные цифры в самом ЦК были реальным основанием для развития рыночных пятилеток. Люди потеряли представления о положении вещей, заигрались. И все эти авантюры, строительства плотин арабским товарищам, разрабатывались на основе несуществующего ресурса. В стране ничего не было, а цифры говорили о том, что мы движемся вперед. Теперь на эти же цифры ссылаются, рассказывая, как хорошо было жить в советском союзе. И сейчас начинает снова создаваться порочная ситуация лжи. Все боятся подавать информацию о том, что не очень хорошо. История повторяется.
О Томске и необходимости горизонтальных связей
— Первое впечатление о Томске — это очень красивый, интересный город, я давно мечтала посмотреть на деревянную архитектуру. И я всегда смотрю на людей на улицах, на выражения лиц, на то, как они ходят, как они одеты. Здесь ходят правильно, это видно. Понятно, что Томск — университетский город, и это сильно определяет выражение глаз, язык тела. Хорошие люди, я бы сказала, перспективные.
Я побывала в университете, у меня тоже очень хорошие впечатления. Конечно, это надо глубоко постигнуть, понимать проблемы, которые существуют и должны существовать. Но общая аура и атмосфера города мне понравилась.
Хочу отметить, что сегодня стала стираться разница между столицей и регионами в смысле информации. В середине
В Томске на встрече с преподавателями был разговор — справедлива обида ученого, работающего здесь, гуманитария, сетующего, что приезжающие из европейского университета снисходительно пытаются с ним говорить, вместо того, чтобы заводить связи, делать совместные проекты и поддерживать те инициативы, которые появляются в регионах. Хотя здесь вполне самоценная жизнь, есть свои находки и то, что надо видеть. Проблема, мне кажется в фрагментации нашей страны. Все сидят по своим местам, отсутствуют горизонтальные связи. В соседнем городе не знают, что делается здесь. В Москве не очень понимают, что происходит в Томске, Красноярске, еще
Наш Фонд «воспитывает»
Текст: Мария Симонова
Фото: Мария Аникина