18+
18+
РЕКЛАМА
Люди, Профессионалы, Профессионалы.Как томич Сергей Лунев стал новосибирским ресторатором Профессионалы.Как томич Сергей Лунев стал новосибирским ресторатором

Профессионалы.
Как томич Сергей Лунев стал новосибирским ресторатором

Как выпускник истфака ТГУ стал ресторатором, нужны ли современному заведению цыгане с медведями и существует ли в природе сибирская кухня?

Некоторое время назад бывший томич Сергей Лунев открыл в Новосибирске ресторан «Red House». Сейчас сюда приезжают выступать томские джазовые звезды Андрей Иноземцев и Екатерина Пронягина, поставляют копченое мясо томской выделки и сюда же заходят приехавшие в Новосибирск томичи.

— В компаниях есть те, кто любит накрывать на стол, ходить за покупками, что-то выбирать к ужину. Мне эти подготовительные процессы всегда доставляли удовольствие. Очень нравилось, когда люди приходят, а тут вот оно: постарались!

Во многом, это традиции, которые идут из семьи — у меня и мама, и папа хорошо готовят и любят это делать, гостеприимные люди.

…Лет, наверное, в 6 — мы еще в общежитии жили на Спутнике — мне отец говорил: «Обрати внимание, соседские ребята уже яичницу могут сами пожарить». Меня это зацепило, я начал учиться яичницу жарить. Помню свою первую яичницу: кусок маргарина (с маслом проблемы были в советское время) — на холодную сковороду, туда же яйцо вывалил, и смотрю — почему ничего не происходит? Плиты на общежитской кухне накалялись медленно, я наблюдал весь процесс растапливания маргарина, шкворчание яйца и так далее.

Кстати, готовил я уже тогда не для себя — приехал родственник, родителей дома не было, а гость сказал, что голоден. Нужно было накормить.
Вот так вот и пошло.

— Еще не успев закончить вуз, я пошел работать в школу. Вообще, работал я с первого курса — в голове всегда была идея: жить бедно я не должен. При том что формулировки — «я должен быть богатым человеком», может быть, в силу советских стереотипов и воспитания, у меня не было. Поэтому с первого курса я всегда искал подработки и имел карманные деньги.

На третьем курсе я женился и вопрос заработка встал еще более остро — начался интенсивный период взросления. На четвертом курсе я уже работал в школе: преподавал английский язык в младших классах, а для учеников 5–8 классов — историю и историю культуры. Познакомился со школой изнутри, и понял — это не мое. Была середина 90-х, злые годы. Всякие истории случались: например, школьник, который был сиротой, с пацанами обокрал своих опекунов — дедушку с бабушкой, после этого мне пришлось его пристраивать в приют. Неприятные моменты. Я понял, что оставаться в школе не готов.

Для жизни надо было долларов 400–450 (в те времена зарплаты, с учетом инфляции, измерялись миллионами рублей, в долларах считать было проще). Может быть, это подстегивало и учиться на «отлично» — чтобы получать нормальную стипендию. Один из немногих на тот момент я дошел до президентской стипендии. Но мы с ребятами успевали и в «научке» посидеть, и водку попьянствовать.

Премиальный Перно

— С одной из таких студенческих вечеринок в общежитии меня вытащила супруга, сказав, что меня разыскивает моя бывшая учительница французского по университету — есть предложение по работе. Так, по цепочке знакомых, пришло предложение пройти собеседование в компании «Pernod Ricard».

Что такое «Перно» я знал, и всех этим на собеседованиях удивлял — Ремарка читал, там как раз пили «кальвадос», так что такое слово я знал. Пришел на собеседование в старейшее, наверное, кадровое агентство Томска «Вы+Мы», к Ане Малышевой. На вопрос «Сергей, сколько денег вам нужно для жизни?», я сказал «долларов 450», примерно так же, как Балаганов уверенно отвечал про 5 тысяч рублей. Как ни странно, но именно эту цифру на испытательном сроке и готова была предложить компания. И это было интересное предложение.

В те времена, в 1996 году, не было ни института продажников, ни школы продажников, ни компаний, которые бы обучали людей в сфере «сейлз». Все экономисты тянулись в финансово-банковскую сферу, 1998 год еще никого не отрезвил. «Кока-Кола» чуть позже начала формировать касту продавцов, обученных по западным технологиям.

«Pernod Ricard» нужен был менеджер, который будет развивать территорию Сибири и Дальнего Востока: находить в городах оптовые компании, которые будут продавать премиальный элитный алкоголь, доселе мало известный в нашей стране. Так случилось, что меня взяли и я отработал там более 5 лет, начав еще на 5 курсе вуза.

Работа отнимала все время. Диплом на «отлично» я защитил, но дальше в науку, честно говоря, идти не хотел. Много подковерной грызни, закулисной борьбы, а мне хотелось абсолютно здравых вещей. Хотя чуть не попал в соискатели: писать интереснейшую работу, которая меня не отпускает до сих пор — кабаки и трактиры последней трети 19 века. Поле непаханное, волшебная тема, масса источников, которые одно удовольствие лопатить и отрабатывать. Но другая работа меня уже закрутила и на этом этапе мои пути с наукой разошлись.

Премиальный продукт — благородная вещь.
Одно дело продавать дешевую водку вагонами и удовольствие испытывать только от денег, осевших в кармане.
Другое дело, когда ты занимаешься продуктом, который надо изучить, понять, нужно суметь его презентовать и объяснить человеку, почему он должен купить не вагон водки, а несколько бутылок премиального напитка.

— До 1998 года была целая каста оптовых продавцов — в Сибири больше, на Дальнем Востоке меньше — кто занимался этим продуктом, очень его любил, был фанатом своего бизнеса. Многие ими и остаются, несмотря на то, что время их развело в разные стороны. Среди них есть умнейшие люди, кстати, историков среди них достаточно — тот же Сергей Ронге, выпускник томского истфака из «Сориса».

В «Pernod Ricard» два года подряд я становился лучшим менеджером по продажам. Мир посмотрел, хорошо изучил напитки. Но в какой-то момент стало скучно.

На тот момент я еще не понимал, какое счастье в руках было — что это стабильно развивающаяся компания, мировой лидер по продажам и производству, с семейным подходом — за людей там держатся и ценят. Говорят, что время трансформировало эти подходы, по крайней мере в России…

Но в тот момент, невзирая на все плюсы, я ушел.

«Пивной» период

— Первым опытом самостоятельной работы стал срочный контракт с «Томским пивом» — на полгода я стал директором аффилированной структуры томского пивзавода.

После этого я оказался в компании, которая занималась развитием продаж разливного пива. В этом проекте проработал несколько лет. Компания росла, настал момент ее диверсификации, и одним из направлений стал как раз ресторанный бизнес.

Идея «когда-нибудь я обязательно открою свой бар», у меня появлялась перманентно. Я работал в алкогольном бизнесе — поэтому думал именно про бар, гастрономическая тема мною была еще недооценена, но идеи на этот счет уже появлялись. Поэтому когда меня спросили — готов, интересно, хочешь? Я ответил: очень хочу.

Мы открыли десять точек общепита. В том числе, две в Томске. Одну, правда, быстро закрыли, вторая до сих пор существует, но перешла в другие руки — «City Beer House» на проспекте Ленина, в районе Главпочтамта. Понятно, что сейчас это не то заведение, которое открывалось, но такой процесс изменений нормален.

Зато остался бренд «City Beer House» — его, кстати, придумал Толя Ковалевский, томский дизайнер, талантливый парень и мой друг детства.

Для меня это был стартап-период, когда были открыты несколько пивных ресторанов, несколько кофеен, ресторан японской кухни «Оригами» в Новосибирске и ресторан европейской кухни «Глобал». Проекты шли в связке — Япония и Европа, «Оригами» и «Глобал», с общей кухней, объединением на разных уровнях. Эти рестораны до сих пор существуют в Новосибирске — приятно, на самом деле. Для меня полуторагодовой ресторанный опыт получился достаточно серьезным.

Возвращение

— Наступил кризис 2008 года. Я снова вернулся в алкогольную дистрибуцию, продавая томское пиво по всей Западной Сибири.

Но все это время я не прекращал поиски возврата в ресторанный бизнес, несмотря на то, что 2008 год просто не давал войти в ресторанный рынок. Те, кто хотел тогда выйти в Новосибирск — крупные сети типа «Costacoffee», до сих пор на него не вышли. В тот момент все просто сворачивали проекты.

Но когда появилась вакансия директора филиала компании «Крошка-картошка», я этим воспользовался и ушел в общепит.

«Крошка-картошка» оказалась суперкомпанией, которая многие вещи переняла у «Макдональдса» — и в сфере управления, и менеджмента, и контроля качества, санитарии и так далее. Это очень серьезные игроки — все, кто имеет такую систему контроля и понимания технологичности процессов.

Уже работая в «Крошке-картошке» я понимал, что мне нужно своё дело. Возник вопрос поиска компаньона, чтобы объединить усилия и сделать проект. Как выяснилось, такие люди всегда есть рядом. Просто с человеком, которого ты знаешь много лет, на эту тему вы раньше не разговаривали. Но пришло время, поговорили — и быстро пришли к решению.

Мой компаньон тоже из Томска, но открывать ресторан мы решили в Новосибирске. Я начал поиск места, и не прошло и недели, как я зашел в это помещение. Тогда тут были просто стены. Пригласил компаньона, он тоже сказал: классно!

Искали мы, честно говоря, помещение под более простой проект, но оказавшись здесь, поняли, что он неприемлем, здесь надо делать что-то особенное.

Что-то особенное в итоге сделали и уже второй год ресторан «Red House» работает. Он встал на ноги, неуверенно, но пошел. Сейчас проект растет, крепнет, меняет одёжку. Это место, где сейчас завязана вся моя жизнь.

Красный дом

— Наш ресторан открылся в одном из немногих зданий дореволюционной постройки в Новосибирске. Это чуть ли не второе каменное здание в городе — первым считается собор Александра Невского, а второе — именно это здание купца Сурикова, которое он построил под лавку и под гостиницу.

Во входной части у нас висят портреты новосибирских градоначальников, кальянная оформлена как раз в стиле гостиной с фотографиями старого Новониколаевска, со старинной картой елизаветинских времен. Людям нравится дух истории. Город молодой и все, что связано с историческими фактами, востребовано. Чем моложе город, либо нация, тем отсылы к древности более актуальны.

На самом деле, ничего не поменялось за 100 с небольшим лет. Во дворе здания были конюшни — там сейчас СТО. Магазин готового платья — пожалуйста, на первом этаже есть магазины и готового платья и спортивной одежды, современного готового платья, так скажем.

Была китайская чайная — сейчас есть кофейня. Потребность в здании, в его освоении, она такая же и через сто лет. Мы с компаньоном в это здание тоже вложились, и считаем, что грамотное освоение памятника архитектуры, коим и является этот дом — немаловажный момент.

Плюс ты привносишь душевную атмосферу, приглашаешь людей, которые помогают ее создавать — певцов, музыкантов из Новосибирска и Томска. Не так давно к нам приезжал Андрей Иноземцев, была Екатерина Пронягина. Каждый раз это по-своему уникально, создает свою атмосферу. Поэтому и чудесное сотрудничество с Томском прерываться точно не будет, разные форматы хотим попробовать.

У нас на формирование плейлиста из 30 с лишним часов музыки ушло 2,5 месяца. Потому что мы включили в него наряду с американской, европейской, балканской музыкой и классику, и скрипку, и джазовые форматы с саксофоном.

Здесь и цыгане могли бы быть. Это редкая вещь, и когда она не пошлая, когда она выполняется на высоком вокальном и артистическом уровне, то это просто превосходно. Такой опыт у нас уже был, сейчас продолжим.

Ресторан

— Готовились к открытию мы быстро — аренда не дает возможности делать это медленно.

В таком подходе есть свои минусы, потому что когда ты заходишь и видишь эти кирпичи, то интуитивно понимаешь — здесь можно реализовать какие-то давние хотелки, поработать над деталями. Но коммерческие условия говорят — открываться! Чем быстрее, тем лучше, время идет, деньги капают.

Поэтому дизайн проекта по ходу дополнялся, обживался и так далее. По ходу из идеи рождалась концепция, она формировалась весь прошлый год и еще сейчас находится в оформлении. Потому что время изменилось в силу понятных обстоятельств, называемых сейчас кризис, и мы опять ищем новые ниши, идет становление, развитие заведения.

Есть известная парадигма про то, что концепцию ресторана надо раз в пять лет обновлять… но время сейчас другое: меняйся или сдохнешь. Люди по другому начали считать деньги, очень быстро все перестроились. Когда поняли, что произошло, когда не съездили за границу в первый раз, не смогли вовремя выплатить кредит, когда выяснили, что перекредитоваться под старые проценты нереально, да и банки заявки принимают, но не кредитуют.

Время стало другим. И когда началась нервотрепка, желание ходить в рестораны, оставлять там деньги, оно не то что пропало у людей, просто теперь нужен другой повод. Нужно искать другие цели для похода сюда и мы сейчас стараемся отвечать этому запросу.

На ланчах кризис сказался: раньше ходило больше гостей, сейчас меньше.
Но если вы не идете к нам на ланч, то мы доставляем его к вам.
И я уже какую неделю ставлю в машину пакеты с ланчбоксами и поехал — в две фирмы и магазин, который берет нашу выпечку, хлеб и сэндвичи.

Людям не хватает простого общения — не обязательно делового формата, деловых клубов много — а чтобы собраться тем кругом, с которым тебе интересно пообщаться на свободные темы. Наша площадка дает эту возможность, и я вижу, что это нравится гостям. Можно послушать музыку, можно потанцевать — зал для этого предусмотрен, он трансформируется, убираются перегородки, постелен соответствующий пол.

В Новосибирске достаточно хорошая школа сальсы, она во многом завязана на кубинцев, которые здесь проживают. Поэтому пробуем формат мастер-классов по сальсе. Это стоит символических 100 рублей, но придя в паре можно получить удовольствие не только от бокала вина, но и от танца.

К сожалению, мы заявились как место несколько пафосное, хотя я сам человек абсолютно не пафосный. Мы не говорили это слово, но было так воспринято — с учетом цен, с учетом блюд, заявленных в меню ресторана. И тогда идет ментальный разрыв между тем, кто ты есть (если ты работаешь здесь, а не просто инвестор, который отдал и запустил) и заведением. Но это опыт.

«Red house» — название, за которое нас ругали, дескать, так называли в нулевых, сейчас не модно уже. Да бог с ним!
Многие неказистые названия работают очень хорошо, и люди туда приходят, и дело оказывается не в названии. В моем понимании, название идет за начинкой и обрастает духом места, и через год уже никто не будет задаваться этим вопросом.
А англоязычность, она подразумевает международный формат, на английском весь мир говорит. Русский — сложный язык для того, чтобы на нем весь мир заговорил.
В нашем случае, международность — это еще и разнообразная кухня.

Мне предлагали переименовать ресторан или назвать его гастробар или гастропаб, название поярче, более броское выбрать. Но у нас люди привыкли ходить в рестораны — есть запрос на «ресторан». При этом есть запрос на ценовую категорию, которую я даю и на атмосферу.

Взять те же банкеты. Ну не будешь ты гулять свадьбу в гастропабе! И надо иметь определенный финансовый статус, чтобы это сделать в столовой, например. А когда ты предлагаешь те же условия, а то и лучше, чем столовая, то почему и нет? Банкетные форматы под эту площадку востребованы.

Ресторан — это место событийное для разного рода мероприятий. Они все должны соединяться, цементироваться чем-то общим — простотой, добродушием, уступчивостью, гибкостью в подходах… И тогда людям оно интересно и они через это прощают какие-то просчеты, недоработки, которые тоже бывают — не боги горшки обжигают. Чем проще, тем оно и понятнее и легче.

Сибирская кухня

— Существует ли сибирская кухня? Существует! Из супов — это и борщ, и суп из боровиков, и уха. Сибирская кухня — это пельмени, жареная картошка на сале — простые, сытные, брутальные вещи. О ней можно спорить, можно выводить из нее пельмени куда-нибудь в Китай, к угро-финнам и так далее. Но это данность: в сибирской кухне пельмени — это один из символов.

Она разная. Можно написать несколько, наверное, книг, и все они будут друг от друга отличаться, и в этом ее великолепие. Я сторонник того, что в гастрономической части все должно быть максимально разнообразным, всему должно быть место. Если о сибирской кухне уже спорят, значит, предмет стоит того, чтобы иметь право на существование.

В Сибирь же все «понаехали»: все мы разные, и предки наши разные, здесь какие только национальности не перемешались. Я думаю, с тем объемом представителей Средней Азии, которые у нас живут (и это тоже историческая данность) привнесется сюда и останется лагман. Через сто лет никто не вспомнит, что он из Узбекистана пришел, будут есть как сибирское блюдо. Манты те же самые: одно из популярных в Новосибирске сегодня мест — «мантышница» на ЦУМе. Сибирская кухня молодая, своеобразная, эволюционирующая.

У нас в «Red house» она тоже есть. Изначально были пельмени «изысканные» — из кабанятины, с олениной. Но выбор гостей пал на привычные пельмени из свиной шеи. Поэтому от сложных вариантов мы в итоге, отказались. Сейчас буду делать очередную ревизию меню, после которой доля сибирской кухни явно вырастет.

— У нас есть необычные блюда, те же бараньи язычки — они изначально были и остались в меню сейчас. Были даже язычки мурманской трески. Но такие вещи все равно дороговаты и люди не до конца понимают их вкус. Так что это как фишечка такая. В основном объем продаж — это наша понятная, русская, она же сибирская в нашем понимании кухня.

Я не схожу с ума по сибирской кухне, но понимаю, что это востребовано. Плюс в кризисные времена это наиболее удачный вариант и многие рестораторы, кризис-менеджеры об этом говорят: «Кризис? Переходи на рубленое мясо, мясо с тестом в любых его проявлениях». Это позволит тебе дать нормальную цену для гостя, а он позволит себе заплатить. Это позволит тебе иметь свою норму наценки на блюде и всем будь хорошо.

Слазь с мраморной говядины, если ты ее делаешь не лучше всех.

Делать лучше всех

— Еще такой момент — в ресторане должно быть то, что ты делаешь лучше всех. Чтобы гости знали — в «Red house» мы идем за этим и этим.

Вот лимонный пирог, например — я всегда его всем советую на десерт. Рецептура не менялась с самого открытия, это лидер продаж. Мы делаем и другие десерты — тирамису, чизкейки, но лимонный пирог — лучше всех!

Пельмени — то же самое. В них простота: главное — правильное мясо и кроме соли с перцем и луком ничем не злоупотреблять, сделать хорошее тесто, и все! Но в части теста есть к чему стремиться, поэтому мы еще доработаем, облагородим свой продукт.

Если по супам — то, наверное, лучший у нас борщ. Мы делаем маленькие буханочки бородинского хлеба, точную копию основной булки. К борщу подаем такую буханочку с тонкой нарезкой сала. Борщ у нас наваривается на мясном бульоне. Не в каждом ресторане, скажем так, это делается. Многие заведения совмещают заготовку для борща и для щей. А мы варим их отдельно.

По салатам наша фишка — я не видел ее больше нигде — оливье с тигровыми креветками, раковыми шейками и яйцом пашот. Да, наворочено, недешево, но очень вкусно, подается на большой тарелке-лодке. Изначально ведь оливье морепродуктовой темой и был.

Экспериментируем с цезарем и его собратом, теплым салатом из обожженных овощей. В меню нет строчек «цезарь с лососем», «цезарь с креветками». Гость может взять либо цыпленка, либо лосось, либо гребешок, либо грибы в качестве наполнителя и разные варианты заправок к этим двум салатам — получается салат-конструктор.

Продукты

— Сейчас доля местных продуктов растет. С мясом мы практически всегда работали с нашим. Был какой-то период, когда поставки из Южной Америки были сопоставимы по цене, но потом вкусовые разницы быстро расставили все по своим местам: говядина, свинина и курица — наши.

Рыба сейчас (за исключением, наверное, дорадо, она идет турецкая, в основном) тоже местная — муксун наша северная рыба, кета — дальневосточная. Взять стейк из кеты и стейк из лосося: разница в объеме омега-3 полиненасыщенных кислот не революционная, а соус может чудеса творить с продуктом. Подбери сливочно-икорный, и будет песня!

Разносолы — стараемся на домашних работать. То, чего не делаем сами — покупаем на рынке. Зелень закупаем всю, она есть, поставщики привозят, если чего-то не хватает, можно взять на обычном рынке. Работаем со сморчками — с этими грибами редко кто занимается.

А вот с сырами сейчас жесткая проблема. Нам придется учиться работать с молодыми сырами, с адыгейскими, сулугуни. Сейчас у нас начали делать свежую моцареллу. Подождем, пока нормальный пармезан сготовят.

Сейчас есть неплохие твердые сыры, выпускаемые на Алтае, например. Причем технологии идут из советских времен, и названия тоже оттуда. Думаю, что смогут у нас сыроделы сделать нормальный продукт — чуть-чуть времени, желание и огонь в глазах уже у народа есть.

С диким мясом сложнее. Пробовали его брать, но потом отказались — выясняется, что не всегда оно местное. В Томске с этим проще — есть медвежатина, например. Привозить ее сюда мы не пробовали, потому что мясо это неоднозначное в плане санитарных требований. Есть определенная специфика заболеваний, связанных с медвежатиной или барсучатиной. Я не рискую, честно говоря.

Сейчас присматриваемся к алтайской маралятине, ее достаточно активно разводят и мясо по полезности для гемоглобина и по гастрономическим свойствам хорошее, так что скоро, наверное, добавим в меню марала.

Есть в Томске Руслан Шаехов, который взял и сделал свое производство «Коптилкин и Ко». В Новосибирске на его окорок прашутто отреагировали просто с бешеными глазами — ничего себе, какой качественный продукт! Они в Европе такие колбасы за бешеные деньги покупают, а здесь вполне приемлемо. Мы его копченым мясом гостей уже потчевали. Продукт говорит сам за себя — все бесподобно, с изюминкой, та же мартаделла с фисташками — это песня! Фантазия, талант, трудолюбие человека. И мне кажется, что именно благодаря таким людям, как он, у нас есть перспектива развития.

А гости привыкают, что томская линия в ресторане есть. Поэтому я всегда говорю о мостах дружбы между нашими городами. Новосибирск очень любит ездить в Томск, многие его жители очень любят наш город, мой город — для меня он всегда остается малой родиной. И хотя для меня Новосибирск в этом плане тоже родной город, есть еще и малая родина, где родители и друзья.

Работа с гостями

В моем понимании, есть еще одна вещь, которой каждый ресторан может отличаться и делать лучше всех — это гостеприимство его хозяина.

Никто не мешает хозяину ресторана находиться в заведении, если он любит свое дело, и проявлять свое радушие. Все люди разные и делать это будут по-своему и у каждого будет своя фишка, и каждый будет по-своему уникален. Хоть каждый новосибирец заведение откроет.

В Новосибирске есть такие рестораторы — это и Владимир Бурковский, который тоже томич и человек, опыт которого во многом повлиял на меня, на мое понимание гостеприимства, роли хозяина в ресторане и так далее. Он был заочным учителем и примером для меня.

Есть Радован Симич. Это хозяин «Балкан-гриля», ресторана, который с 90-х годов существует и до сих пор работает, у него своя клиентура постоянная есть. Радован всегда там, он по-своему гостеприимен, у него интересно. Я по-своему, кто-то еще по-своему.

В зале я всегда общаюсь с гостями. В лицо хозяину редко кто скажет, что было невкусно, хотя есть люди, которые спокойно об этом говорят, и это нормально. Это другого рода работа, здесь по глазам видно, что понравилось, что не понравилось. В душу не лезу, но для себя фиксирую, спрашиваю: что бы пожелали, что порекомендовали.

Я сам в интернете с гостями работаю, и не только в соцсетях. На Флампе плотно ведется работа, особенно с негативными отзывами, которые наиболее важны для меня. Когда все хорошо, понятно, спасибо. Отзыв негативный — какие-то советы, пожелания и так далее.

Ядро постоянных клиентов надо удерживать. Эти процессы в ресторанном бизнесе быстрее, чем в физике. И атом в центре, он не плотный, он видоизменяется. Если ты с ним не будешь работать, поддерживать его формирование, чтобы он разрастался, чтобы аудитория постоянно увеличивалась, то люди будут исчезать. В течение года наша аудитория менялась вместе с нами — кто-то приходил, кто-то уходил.

Должно быть полное единство между тобой, твоим проектом и теми людьми, которые к тебе приходят. Тогда это все будет жить органичной жизнью, это ядро будет стабильным и постоянным. И сейчас, спустя год, это удалось сформировать.

Одна гостья у меня уже дважды спрашивала: «Что нужно сделать, чтобы вас рекомендовать на номинацию мишленовской звезды?»
Приятно.

Я для себя думаю, что надо перед собой очередную вешку ставить. Ресторан открылся, на ноги поставили, танцевать заставили, сейчас нужно двигаться дальше…

Текст: Елена Фаткулина

Фото: Геннадий Данилкин