Регион 70.
Ксения Сивакова: «В Сибири есть свои самостоятельные вещи в искусстве, которые стоят того, чтобы их оценили»

Всё ближе осень, а вместе с ней — и открытие ХХI Областной выставки-конкурса молодых художников «Регион 70». «Томский Обзор» продолжает серию интервью с художниками — будущими участниками выставки.

Почему художнику лучше избегать продажи собственных картин? Что помогло бы Томску стать городом, вдохновляющим молодых художников на творчество, и почему он не вдохновляет их сейчас?

Об этом мы поговорили с нашим новым героем — молодым художником-графиком Ксенией Сиваковой.

Что отличает настоящего художника

— Помню, как в детстве я изрисовывала мамины журналы с вышивками, платья раскрашивала. Как и всех рисующих детей, меня отдали в художественную школу, — рассказывает Ксения. — Через два года, правда, я это дело забросила — надоело. И только в классе восьмом-девятом осознанно вернулась. Меня всегда притягивало окружение, которое там было. Общение с кругом детей, подростков, которые занимаются тем же, что и ты. Желание быть рядом с теми, кто думает в том же направлении.

Как раз в то время в Педагогическом университете шёл первый набор студентов на курс к томскому художнику — Сергею Петровичу Лазареву. Ксению приняли практически без экзаменов.

— Пять лет учебы там — это очень важный для меня период. У Сергея Петровича очень сильный характер, и свои мысли он буквально «поселил» студентам в голову. По нам, его студентам, сразу видно, что мы «его» набор. У меня тогда полностью изменились взгляды, мировоззрение, манера письма. Сейчас я с этим борюсь, меня не устраивает это. Просто получилось так, что я побывала в Европе. И там думают совсем по-другому. Вспоминая взгляды Сергея Петровича, свои прежние мысли, я понимаю: они не сходятся с тем, что я увидела там и как вижу сейчас.

У меня сейчас период раздумий. Я не считаю себя художником, вот абсолютно нет. Думаю, что ещё не состоялась как художник. У меня это только впереди. Но воспитали во время учебы нас именно художниками. Мы рано начали участвовать в выставках — поначалу, конечно, не получая призовых мест, но потом набирали опыт, пошли дипломы, нас стали приглашать. Меня приняли в Союз художников России. Но, если честно, я считаю, что рановато. Так я чувствую груз ответственности, потому что эту корочку нужно оправдывать. Надо рисовать, выставляться. Иначе как я могу быть в Союзе — и отложить удостоверение на полку, не занимаясь искусством?

«Нельзя рисовать птицу, не понимая, из чего она состоит»

— У меня в принципе мало работ. Если есть выставка — я несу картину туда. Если в ближайшее время намечается ещё одна выставка, могу ещё раз показать эту картину — но не больше. Я размышляю так: эта картина уже поработала, люди на неё посмотрели, они увидели мой мир и всё — я её забираю. На следующую выставку пишу уже другую картину. Если не успеваю — значит, выставку пропускаю. Так я стараюсь обновляться вместе со своими картинами. И сейчас со мной только то, то над чем я работаю в данный момент.

Ксения показывает свои картины и карандашные наброски, из красок — темпера, на листах бумаги — птицы, чётко прорисованные перья, стебли, корни, люди.

— Мои любимые темы в последнее время — это природа, вернее, сочетание человека с природой, цветами. Обожаю птиц, люблю прорисовывать у них пёрышки, кору деревьев, всю эту текстуру.

После учёбы в университете Ксения преподавала начертательную геометрию. Ушла добровольно, когда поняла, что мир сухих лекций без творчества — не для неё. Сейчас её работа больше связана с творчеством — на этот раз с интерьерным дизайном. А как же картины и голубая мечта всякого художника — продавать свои работы, быть востребованным?

— Я считаю, что художник не должен стремиться зарабатывать на любимом деле. Он вообще, по-моему, не должен этого делать. Во-первых, на продажах не заработаешь много. А во-вторых, когда ты пишешь картину с единственной целью продать, то из неё сразу же исчезает всё живое — то есть исчезает идея, которая изначально вкладывается в картину. Вспомните салонные работы, которые висят в различных галереях, гостиных. Они ведь явно постановочные, их так и называют — работы на продажу. А продажничество по определению не может совпадать с любимым делом.

Для кого тогда пишет художник, если не на продажу? В музеи? На выставки? Для себя?

— Думаю, что художник пишет для времени. Мы как культурное наследие, что ли. Когда я рисую картину, я вкладываю в ней свои эмоции. И мне не важно, поймет или не поймет меня зритель. Я отправлю эту работу на выставку, а через время она окажется либо в галерее, либо в университете. Там её увидят следующие поколения.

Искать вдохновение, но не здесь

— В последнее время мне тяжело находиться в этом городе. Возможно, поэтому я пишу так мало. Томск меня не вдохновляет. Когда во время учебы мы выходили на пленэр, у университета обычно не было денег, чтобы нас куда-то вывезти. Приходилось бродить с этюдником по городу, придумывая — какой же мне из этих однотипных двориков нарисовать!

У нас в Томске было объединение молодых художников. Я не входила в него, но видела со стороны, что они без конца бились за что-то, бились, вкладывались, а поощрения за это им никакого не было. Это было тяжело, и они разошлись. Так проще выжить — не сгореть от того, что тебе не помогают, от уныния и своих утопических мыслей, а работать поодиночке. Художники вообще люди замкнутые, на контакт так просто не идут. Я запомнила свое состояние на тот момент, когда организовывалось объединение молодых художников — тогда мне не нужен был никакой контакт, мне нужно было вырасти самой. Сейчас я готова идти на контакт, но случится это, скорее всего, уже не в Томске.

В Томске вообще не хватает помещения, где выставлялись бы молодые художники. Какого-нибудь более-менее современного музея, где было бы одно большое пространство, без этой тучи дверей и залов — чтобы человек, который пришёл бы в этот музей, удивлялся этому пространству и состоянию вокруг него.

Культурные традиции vs российский модерн-арт

— У нас, в Сибири, есть свои самостоятельные вещи в искусстве, которые стоят того, чтобы их оценили. Это настоящее сибирское художественное достояние. Художник здесь при выборе темы чаще уходит в природу, людей. Особенности климата здесь, наверное, такие. Мы уходим в корни, поддерживаем традиции, чтобы не забывать своё прошлое. Если обратить внимание на художников Москвы, Питера — там же всё совершенно другое, в искусстве там забывают, что есть такие простые земные ценности.

Странная у нас сложилась ситуация. С одной стороны, мы стараемся сохранить наши культурные традиции Сибири. Но иногда это перебивается мыслями о том, что нужно быть как на Западе. Обидно, что нас, молодых художников, не поддерживают. Вот обещали, что на месте Гороховских складов будет центр современного искусства. Проходила там недавно — всё стоит разбитое, как раньше. А мы, молодые художники, могли бы быть современностью, сделали бы сдвиг в искусстве. Тогда, быть может, к нам тянулись, а не мы куда-то на Запад или к российскому современному искусству.

В Европе современное искусство другое. Я для себя выделила два основных его критерия: это качество материалов и качество подачи. Если там на экспозиции находится хоть дохлая муха, то она будет лежать в очень красивой банке с правильно поставленным освещением. То есть внимание на объект будет со всех сторон — и светом, и подачей, и местом. У нас же всё делают по-другому. «Зачем мне оформлять картину в раму, это не модно», — думает российский современный художник. Мол, лучше я приклею её на скотч и повешу на пустую стену. И пусть бы мы делали как в Европе — в классных помещениях, с хорошим освещением, где зритель будет стоять перед арт-объектом и искать собственную философию. Но нет же, мы так не можем.

Текст: Полина Щедрина

Фото: Мария Аникина