18+
18+
РЕКЛАМА
Книги, Принцип чтения, Принцип чтения.Юлий Буркин: «Любимые книги — это те, которые нужны тебе, чтобы время от в Принцип чтения.Юлий Буркин: «Любимые книги — это те, которые нужны тебе, чтобы время от времени к ним возвращаться»

Принцип чтения.
Юлий Буркин: «Любимые книги — это те, которые нужны тебе, чтобы время от времени к ним возвращаться»

 
Автор
Мария Симонова
 

Некоторые герои «Принципа чтения» признаются нам, что долго и мучительно выбирали о каких книгах говорить. Другие вздыхают, что о важных для них авторах вспомнили только после беседы.

А писатель Юлий Буркин уже давно создал для себя список любимых книг.

Из беседы с писателем мы узнали, что избавляет его от депрессии, какое произведение поможет понять «русскую идею», а какое «американскую мечту», и что будет полезно прочитать тем, кто занимается творчеством. А еще выяснили какую собственную книгу перечитывает сам Юлий.

 

— В романе Маркеса «100 лет одиночества» есть такой момент: когда в Макондо все начали терять память, они стали писать заметки такого типа: «Это корова, она нужна для того, чтобы получать молоко, которое можно добавлять в кофе». Когда-то я, чтобы со мной такие пробелы идентификации не случились, создал файлы «Мои любимые фильмы…», «Мои любимые книги», «Мои любимые диски» и туда все записал. Мы меняемся, и чтобы помнить, какими мы были, надо хранить эту информацию, пересматривать ее.

Любимых книг очень много. Но не все я включил в этот список. Например, мне безумно нравились «Посмертные записки Пиквикского клуба» Диккенса, но я никогда не буду их перечитывать, этот момент исчерпан в детстве. А любимые книги — так стоит называть те, которые нужны тебе, чтобы к ним время от времени возвращаться. Или ты понимаешь, что определенная книга действует на тебя по-особенному, вводит в нужное для работы состояние, спасает от депрессии.

Мой список очень медленно обновляется. За последние 10 лет в нем появилась только пара новых книжек. Главное, чем занимается литература — она формирует личность. Остальные функции — развлекательные, поучительные — они не так значимы. Важнее, что литература — это когда одни люди формируют личности других людей с помощью информации, которую они выкладывают в книги. Это и то, чем я, как писатель, тоже занимаюсь. Сначала думал, что пишу для собственного удовольствия, потом — что ради денег. А теперь, когда сталкиваюсь с людьми, которые говорят об одной из моих книг, что она их любимая, понимаю: мне с этим человеком очень легко общаться.

 

Личность формируется активно в юные годы. Андрей Макаревич сказал как-то, что он сейчас книг уже не читает, только иногда пишет, поскольку всё, что нужно, до 30 лет прочёл. Новинки кажутся скучными.

 

Сегодня все мало времени находят на книги. Это и ко мне относится, но я всё-таки читаю. Часто чувствую в новых книгах отголоски чего-то уже прочитанного. Очень редко случаются какие-то открытия. Потому всё-таки более важным с определенного возраста считаю не чтение новых книг, а перечитывание полюбившихся.

Мой список — он для самого себя сделан, поэтому вряд ли поразит кого-то новизной и экзотикой. Если вещь гениальная — она обычно для большинства людей гениальная.

***

Сэлинджер, «Над пропастью во ржи». Я с удивлением обнаружил, что эту книгу любили и Джон Леннон, и Марк Чепмен, который его застрелил. Впрочем, Марк был зациклен на Джоне, так что взаимосвязь есть.

Я долго не мог понять, в чем прелесть этой книги. Она неуловимая. Нельзя говорить о стиле, это же манера письма переводчика, а не писателя. Читал «Над пропастью во ржи» раз 15, не меньше. Осознал наконец в чем ее смысл. Она ярко и ясно показывает иллюзорность социальных ролей. Чем герой этой книги удивителен? Он не выносит те роли, которые ему навязывают. «Школьник», «мальчик»… Всё это неправда, всё это кем-то придуманное. Не надо ничего из навязанного принимать на веру, ты такой, какой есть. Роли очень мешают — ты цепляешься за них, а жизнь пролетает мимо. Этому книга очень хорошо учит.

Еще у меня есть любимый рассказ Сэлинджера — это «Голубой период де Домье-Смита». С ним связана одна история забавная, но она не для печати.

***

Маркес, «100 лет одиночества». Я, помню, с таким нежеланием начал читать этот роман в студенчестве. На филфаке мне его навязали. Думал, раз такое название, будет какая-то нудятина. А теперь возвращаюсь к ней, чтобы зарядиться, прийти в энергичное состояние, выйти из депрессии. Несмотря на ее жуткий финал, она просто пронизана юмором, энергией, силой и чувственностью.

***

Булгаков, «Мастер и Маргарита». Эту книгу нужно читать осторожно и всегда помнить ее первоначальное название — «Евангелие от Дьявола». Видимо, потом Булгаков решил, что это скучно, поскольку тогда сразу всё становится понятно, и изменил заглавие. На самом деле, эта книга, при всей ее прелести, довольно опасная. Люди проникаются идеей, что Иисус Христос — не более чем человек, которого потом возвеличили. Это показано очень зримо. Но кто рассказывает историю Иешуа? Воланд, он же — дьявол. Именно он такую интерпретацию фактов стремится внушить людям.

И всё же это великая книга — и по мастерству исполнения, и по глубине заложенных в нее идей. Я люблю ее в числе прочего и потому, что она позволяет понять очень многое. Лет 10 назад я написал статью «Русская идея «Мастера и Маргариты», она вышла в журнале Стругацкого «Полдень. XXI век». Статья не о романе, а о «Русской идее». Будучи филологом, я пошел по простому пути. Многие и давно хотят знать, что такое «Русская идея». Все знают, что она есть, но никак не могут сформулировать. Соловьев ее в стольких томах описывал, не смог объяснить, хотя умнейший был человек. Ежегодно даже конкурсы устраивают.

 

А я скажу, что ее вычислил. И сделать это было несложно, но никого не устроит такой ответ.

 

Мы знаем, что такое «Американская мечта». Это четко сформулировано: Золушка. Пусть ты сегодня никто, но добивайся своего, и если ты будешь достаточно упорен, ты станешь богатым и поднимешься по социальной лестнице, что и есть счастье для американцев — деньги и социальный статус. И мы знаем книгу, которая у них «главная» — это «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл. Скарлетт на всё готова, чтобы у нее осталась Тара, она ради этого выходит замуж за нелюбимого человека. Ретт Батлер продает оружие врагам, лишь бы заработать деньги. И ничего святого для них обоих нет. Но они достигают своей цели — богатства и социального статуса. И американцы на них молятся, они для них — главные люди. Почему? Это очевидно: оба героя являются яркими носителями той самой пресловутой «американской идеи». Эта книжка тоже есть у меня в списке, но о ней позже.

Давайте примем гипотезу, что если есть какой-то роман, для народа очень важный, великий, то, скорее всего, надо искать в нем главную идею этого народа. Какая любимейшая книга в России? Наберите вопрос в Гугле и получите «Мастера и Маргариту» с большим отрывом от прочего. Тут тоже два персонажа. Смотрим на их характеристики, и легко вычисляем, в чем состоит «Русская идея». Я это сделал, и четко сформулировал в своей статье. Борис Натанович Стругацкий ее напечатал и хвалил, а он был не самым глупым на свете человеком.

***

Орлов, «Альтист Данилов». Эта вещь для меня тоже важная. Просто хорошая, интересная книжка, которую интересно читать в определенном ностальгическом настроении.

***

Вадим Шефнер, «Сестра печали». Вообще очень люблю этого автора, даже был лично с ним знаком немного, встречались на фестивале. Лучшая его вещь, считаю, «Сестра печали». Хотя он считается одним из ведущих русских поэтов ХХ века, а это проза. Он кроме стихов написал много фантастики, можно назвать его русским Куртом Воннегутом. У него фантастика немного не такая, которую мы привыкли называть фантастикой. Какие-то просто невероятные события описываются — смешные, ироничные, поучительные, но они никак не объясняются. Хотя и про космос у него есть истории.

«Круглая тайна» у него замечательная вещь. Она о парне, который мечтает, чтобы у него всё было, хочет стать крутым. И вдруг у него оказывается безумно много денег… Эту историю не пересказать ее надо прочитать. Смешная вещь. Ее главный герой — журналист, я всё про эту профессию понял, когда прочитал книгу курсе на пятом отделения журналистики. Там есть великолепный эпизод. Герой первый раз пишет статью — про сторожа, нашедшего в кинотеатре портфель с деньгами, и сдавшего их в банк, чтобы вернуть владельцу. Он едет на встречу и набрасывает статью заранее: «Благородный возвращалец». «Возвращательской деятельностью Семен Семенович начал заниматься еще в детстве…». В общем, там классный набор штампов представлен.

«Дворец на двоих», «Имя для птицы», «Скромный гений»… Много хороших книжек Шефнер написал, они очень поэтичные, нестандартные. Но «Сестра печали» — это самая лучшая книга о войне, которую я читал. Она близка к хемингуэевским, но это еще и документальная вещь. Там такие мелкие подробности есть… Например, жили в Петербурге в съемной комнате студенты. У них была привычка консервные банки от сгущенного молока закидывать за шкаф; корочки хлеба — туда же. Потом их такие привычки спасли во время блокады. Они промывали кипятком банки и этим питались… А на книги Хемингуэя «Сестра печали» похожа тем, что все герои очень молодые, и война для них — не повод для героизма, и даже не бедствие, а молодость. Ты читаешь и понимаешь: несмотря ни на что, это лучшее время их жизни, хотя и творится вокруг такой ужас.

***

Стругацкие, «Малыш». Сами они не очень любили эту вещь, считали ее неудачной, кризисной. Но надо понимать, что у писателя кризисные вещи часто бывают самыми сильными. Он в этот момент перестает быть графоманом, получать удовольствие от того, что делает. Не чувствует, как вдохновенно льется рассказ (и слова потом из него убирать не хочется). Часто бывает важно, чтобы текст был скрупулезно собран. Такое возможно, только когда у писателя кризис.

У Стругацких много любимых мной вещей. «За миллиард лет до конца света», например. «Обитаемый остров», «Пикник на обочине» тоже прекрасны, но их уже не так люблю. «Понедельник начинается в субботу» вообще сейчас не могу читать. Другая реальность, другие люди, она как сказка воспринимается. Раньше «Чародеи», по ней снятые, казались дурацким фильмом по отличной книге. Теперь и сама книга воспринимается, как нереальное что-то.

***

Толкин, «Властелин колец». Его, конечно, всегда любил. Прочитал первый раз едва вышедшую первую часть в переводе Муравьевой, синенькая такая книжка была. И фильм не разочаровал меня.

***

Желязны, «Хроники Амбера». Это большой цикл, но стоит читать только первые три книги, они короткие и великолепные. Фантастики у меня много любимой. Герберт, «Дюна» хороша, а фильм по этой книге смотреть не стоит. Лукьяненко, «Принцесса стоит смерти» — это подростковая великолепная книжка из цикла «Лорд с планеты Земля». Полагаю, это его лучшая вещь. Я ему как-то сказал об этом, и он признался: «Я тогда был сильно влюблен и писал эту вещь, чтобы поразить свою возлюбленную. Больше ничего с такими целями не сочинял». Еще «Спектр» его очень люблю. И есть вещь, которую все критики ругают, а я люблю. Он тоже говорит, ее любит. «Геном»… А его «Дозоры» я терпеть не могу. Что по ним сняли фильмы, только в минус писателю идет. И чем сильнее книги, фильмы, тем минус жирнее, потому что главная идея — невозможность отделить зло от добра — глубоко порочна. Да и антураж вампирский чести не делает.

Сергей — мой товарищ, когда-то соавтор и большой друг, сейчас уже не могу так сказать — мы давно живем в разных местах, мало общаемся. Но человек он очень талантливый и этому способствует природная одаренность. Однажды я ему подарил свою новую книжку. Он сидел в компании, листал ее, параллельно болтал с людьми. Потом мне отдает: «У тебя же одна с собой, а я уже прочитал». Но вокруг же народ был, все общались… Я не поверил, что он ее прочел, «проэкзаменовал» его — а он и вправду всё запомнил. У него уникальная память, поразительное скорочтение, и много других «прикладных» качеств, которые неминуемо должны были сделать его сильным писателем. При всех его заскоках связанных, например, с политикой.

 

Но гении все странные, иначе и быть не может.

 

***

Ли, «Серебряный любовник». Великолепная повесть, всем рекомендую ее почитать, особенно в том возрасте, когда актуальны еще романтические бредни. Это история о том, как девушка влюбляется в своего домашнего робота.

Дилэни, «Легенда о Бете-2». Регулярно перечитываю. Она не может не затронуть сердце филолога. Некий народ, сектанты, гонимые на родине, полетели караваном космических кораблей искать пристанище на какой-нибудь планете. И где-то посредине пути с ними что-то случилось, и они перестали лететь и остались висеть вереницей кораблей в космосе. Много сотен лет там торчат, сменилось уже с десяток поколений, и у них сложился свой эпос. Странный, малопонятный. И вот изучать его отправляют студента-филолога. Новые технологии, то расстояние, которое сектанты преодолели когда-то за годы, он преодолевает за пару часов… И докапывается до сути, что на самом деле с ними случилось… Это интересно и переворачивает всех, в том числе и читателя. Очень филологическая повесть. И как-то на подсознательном уровне эротичная.

Последнее, что я читал замечательного из фантастики, было лет 10 назад. Дэн Симменс, «Гиперион». В этой серии еще три книги. Обязательно читать первую, остальные он уже ради коммерческого успеха писал. Тоже филологическая книга, в основе — поэзия Китса, отличный роман.

***

Дюма, «Три мушкетера». Они на тысячу раз перечитаны. Это как раз такая книга, которая возвращает в определенный возраст. Другие из той же поры не воспринимаются уже, а она продолжает читаться. То же самое с «Томом Сойером» Марка Твена. Я все 12 томов его прочитал в детстве, но именно эта книга так и осталась у него главной.

***

Митчелл, «Унесенные ветром». Про нее я уже говорил. Читаю ее потому, что она дает большое понимание Америки, ставшей сейчас доминирующей мировой державой. Мы все так или иначе живем под ее влиянием, значит, надо больше знать об этих людях.

***

Ремарк, «Ночь в Лиссабоне».

Милн, «Винни-Пух».

Фицджеральд, «Ночь нежна».

Эти книги просто назову. Они цепляют.

***

Кинг. Мне не нравится его подход — напугать как можно сильнее. В то же время психологи говорят, это хорошо: человек испытывает страх во время чтения, а потом избавляется от комплексов в жизни. Кто знает, правда ли. Но я перечитываю «Сердца в Атлантиде», «Оно» (страшная, пронизывающая штука), «Мизери». По последней и фильм тоже прекрасный. Это не фантастика, но офигенная вещь.

Герой, писатель, сочиняет сериал «Мизери» и ненавидит его, этот «женский роман» принес ему славу и деньги, но он хочет писать совсем другое. И вот он наконец окончил последнюю книгу, убил героиню, и счастливый поехал из деревни, где он живет, в город, сдавать рукопись. У него есть традиция: когда книга завершена, он встречается с агентом, они выпивают бутылочку вина…

По пути он попадает в автомобильную катастрофу. Его спасает женщина, страшная поклонница «Мизери». Пока он без сознания, она залпом прочитывает рукопись. Обнаружив, что он убил Мизери, главную героиню, она заставляет его переписывать книгу. У писателя много травм, переломов. Женщина бывшая медсестра, она запирает его у себя и истязает, заставляя работать. Отпиливает ногу, например. Он вынужден переписывать роман, понимая, что когда окончит его, будет убит. И настолько четко психологически выписаны и эта женщина, и герой, и текст «Мизери» параллельно… Кинг, конечно, гений…

***

Если говорить о поэзии, то у меня есть два любимых поэта. Рембо — в его полном собрании сочинений каждое стихотворение в нескольких переводах. Сборник Рембо — это моя настольная книжка. Я к ней возвращаюсь, читаю, мозги на место встают. А второй автор, как ни странно, наш томич Макс Батурин. Я ставлю их на одну полочку, они для меня поэты равной величины. Кстати, его сборник до сих пор продается в «Букинисте». Думаю, надо еще купить, можно будет подарить кому-то.

***

Последнее, что я открыл для себя из книг — Дмитрий Чернышев «Как люди думают». Это не художественная литература. Книжку написал блогер «Митрич», и ее много ругают в Интернете. Я никогда о нем ничего не знал. Просто однажды остановился в Москве у своего друга Лео Каганова. Он, кстати, пишет прекрасные рассказы. «Масло», например, очень известный рассказ, про рекламу, где название для масла сочиняют, это его вещь. У него увидел книжку — ее ему автор подарил, она подписана «Прекрасному Лёне Каганову». Я увлекся, стал читать. Книжка вся исчиркана у меня — здесь и смайлы, и восклицательные знаки. Настолько с умом человек подошел… Ее зовут сборником шарад, говорят, там чужие цитаты. Но надо же было всё это собрать, осмыслить. И нужно понимать, как обращаться с этой книгой. Я как учебник её читал. Подмечал, какие приемы сам использую, а о каких не думал. Для тех, кто занимается творчеством, просто бесподобная книга.

***

Есть и одна моя книжка, которую я, не стесняясь, записал в свои любимые, потому что ее перечитываю именно для того, чтобы освежить сознание. Она написана не мной одним, а в соавторстве с Костей Фадеевым. Это «Осколки неба, или Подлинная история „The Beatles“». У Кости по-другому мозги устроены, когда мне недавно понадобилось примерно в такой манере работать, я книгу как учебник перечитывал.

Люблю ее. Это книга о The Beatles, которые мне очень дороги. Она была написана честно, откровенно и в перманентном состоянии легкого алкогольного опьянения. Это очень раскрепощает. В конце этой книги, во втором и третьем издании, есть послесловие о том, как она писалась. Там описываются мистические совпадения. Они правда были.

Можно было бы назвать такое отношение к своей книге самомнением. Но я иногда встречаю в интернете в списках любимых книг неизвестных мне людей среди великих имен и наши «Осколки неба».

 

Значит, это не мне одному кажется, что она настолько хороша. Люди так ее воспринимают.

 

Вот, кстати, момент интересный — как-то я был в Москве, и мне надо было человеку подарить «Осколки неба». Я отправился в книжный магазин на Арбате. Продавец предложила поискать по автору. «Осколков неба» не обнаружилось, зато в наличии было несколько других моих книжек. «Цветы на нашем пепле», еще что-то. Продавец сказала: «Нет, это другой Буркин. Этому Буркину до того далеко!» Мне так понравилось это выражение. Я сам это понимаю. Остальные свои вещи (не все) я могу считать и добротными, и интересными… Но они не написаны под таким странным ощущением… Великие люди говорят иногда: «Я чувствовал себя так, словно моей рукой водит кто-то сверху…». Никогда больше никто моей рукою не водил, а вот при создании этой книги — да, было такое ощущение.

 

Фото: Мария Аникина