Лекции. По следам «Русских Сезонов» в Томске: «Петушиный стиль», нарядные кормилицы и тайна коллекции Шабельской

Автор

Мария Симонова

Публичная лекция искусствоведа, исследователя народного костюма Андрея Боровского, которая состоялась в Томске в рамках научно-культурного форума "Русские сезоны", называлась "Комплекс Шабельской": вехи мифологизации народного костюма в ХХ веке".

Собственно, о коллекции Шабельской речь зашла далеко не сразу. Андрей сразу пообещал, что будет разрушать стереотипы.

Рассказывал исследователь только о тех людях, кого любит и перед трудом которых преклоняется. Сразу подчеркнул: он не понимает тех, кто собирает плохие образцы русского костюма и смакует эти неудачные варианты (как например, в сообществе «Марсианские сарафаны»).

Кто в русском императорском доме обратился к национальному костюму? Оказывается, Екатерина Великая. Она, несмотря на свое нерусское происхождение, была патриоткой, не случайно ее называли «самая русская из русских цариц».

- Она шила себе сарафаны, - поясняет Андрей Боровский. – Правда, они скорректированы по моде эпохе барокко, можно отметить большие декольте. Но по строению наряд все равно напоминает сарафан. На портретах Екатерины можно рассмотреть разные типы кокошников, расшитых жемчугом. Между тем, уже прошла реформа Петра I, национальный костюм перестал существовать в городе (разве что старообрядцы-купцы могут надеть его в особых ситуациях). Он стал уделом низшего сословия, крестьянина. А с Екатерины Великой начинается другой этап, вслед за ней национальный костюм носят царицы. Можем увидеть портрет девочки, великой княжны Александры Павловны – она в традиционном русском костюме. Единственное отличие - в крестьянской среде девочке не шили бы наряд из дорогих роскошных материалов. Он не соответствует статусу ребенка, наряжали девочек только с того момента, когда они воспринимались как невесты.

Слева - Екатерина II в русском платье (Стефано Торелли). Справа - великая княжна Александра Павловна в русском народном костюме (1790-е годы, неизвестный художник, Гатчина)

В условиях русского императорского дома костюм живет до Революции, это его альтернативный путь развития по сравнению с деревнями. Дворцовая «форма», придворное платье создаются по мотивам русского национального костюма. Да, он мифологизируется, меняются многие детали, но все равно одежда основывается на узнаваемом прототипе.

Когда появляется неправда, подмена? Во второй половине XIX века настает время подъема патриотизма и русского стиля во всех проявлениях.

- Тогда создается псевдоисторический «петушиный стиль» в архитектуре, каменные дома как бы с наличниками. Обилие красного кирпича. Много цитат, исторические сюжеты в операх… Везде историзм! – подчеркивает Андрей.

Классика "петушиного стиля" - эскиз павильона Русского отдела на Всемирной выставке в Париже в 1878 г. Ивана Ропета

- Что происходит в одежде? Странно представляют себе русский костюм дворяне, которые, как известно, крайне далеки от народа. На рисунках мы можем рассмотреть, что мальчик одет в косоворотку, широкие бархатные штанишки, странный удлиненный трапециевидный жилет. Шапочка на его голове украшена перьями и искусственными цветами. Это же польский национальный костюм краковчанина, так называемый «краковский жених». Такой костюм почему-то в 60-е годы считается образом русского дворянства, и всех мальчиков наряжают в его реплику, - говорит Боровский.

Подобное шьется и для взрослых. Речь идет о сценических костюмах. Андрей Боровский разбирает картинку, где изображена «русская» танцовщица. На ней ничего из русского костюма, силуэт на него совершенно не похож. Наряд явно перегружен декором, украшен вышитыми цветами и бахромой (даже на подоле). Зато в руках платочек – в хореографии русского танца это важный до сих пор стереотип. Партнер в костюме краковчанина. Его бархатная косоворотка вышита золотом – такое богатство материала не обусловлено здравым смыслом, да и удобно ли надевать бархатную рубашку на голое тело?

А одежда, теряющая функциональность, обречена.

Совсем другой пример - русский народный наряд кормилицы. Это крестьянка, живущая в городском доме, вскармливающая детей в дворянских семьях.

Алексей Венецианов, "Кормилица с ребенком", 1830-е

- Кто-то любил шить ей городские платья по французской моде, как горничным. Но возникали сложности. Габариты кормилицы меняются, ей непрактично шить. И она должна быть одета так, чтобы достать грудь в любой миг, а у модной городской одежды застежки были сзади и сбоку. И оставляли кормилиц в сарафанах, - поясняет искусствовед. - Некоторые шили их из новых модных тканей – была традиция изображать ребенка с кормилицей. Она считалась в семье родным человеком, не просто прислугой. И ей были необходимы изображения детей, они становились ее «портфолио», поскольку кормилицу брали с репутацией. В каждой семьи наступал момент, когда женщина уже не рожала, а кормилица могла перейти к другим людям. В Эрмитаже хранится костюм кормилицы из парчи. Другая интересная особенность наряда: при принятии в семью кормилице было принято дарить бусы из граненого янтаря. Это магический акт, оберег для кормящей матери. Моя бабушка рассказывала, что перед войной у ее соседки не было молока, так она вскормила и своего ребенка, и соседского. Та подарила ей янтарные бусы своей матери. Не просто самую дорогую вещь ее семьи, но и атрибут, наполненный символическим смыслом.

Еще одним мифом романтизации быта русского боярства стала так называемая «боярская капелла». Это смешанные хоры с инструментальной группой, надевавшие старинные русские костюмы, исполняющие «русские песни» (обычно это были старинные романсы).

- Главный романтизатор и мифолог русского боярского костюма – это живописец, которого я искренне люблю, Константин Маковский, - признается Андрей Боровский. – Его работы есть во многих музеях, он был плодовитый, востребованный автор. Писал заказные портреты элиты. У него были свои методы нахождения клиентуры, он умел скучный процесс позирования превращать в модный аттракцион. В его особняке были шкуры, антикварная мебель, собрание фарфора и коллекция костюмов, головных уборов. Разложи их перед женщиной, конечно, она захочет примерить, тем более, в мастерской огромные зеркала. Жены, например, сибирских миллионеров приезжали в Москву. Маковский водил их в театры, писал их в русском или украинском головном уборе.

К. Маковский, "Боярышня", 1880-е г.г.

Любой ревнивый золотопромышленник потом был вынужден купить за большие деньги его полотно и увезти в свой особняк. Это не легенды, были такие истории. Я субъективен, мне живопись Маковского нравится больше, чем его современников. Судьба многих его полотен трагична. Многие успешные сюжеты повторялись, и в советские годы подарить Маковского дипломату считалось нормальным: «Маковский не Репин, его картин хватит надолго, салонный художник второго круга, хорош для провинциальных музеев, что бы не подарить за рубеж?». В итоге многие работы теперь в иностранных собраниях.

К. Маковский, "Свадебный пир в боярской семье XVII столетия". 1883 г.

80-ые годы XIX века - расцвет этнографии, тогда открываются первые музеи этого направления, многие собирают коллекции. Собирал предметы одежды и Маковский, у него была своя коллекция, для моделей. Они примеряли костюмы, он писал образы романтических боярынь. Как честный живописец, подробно прописывал все детали, например, прорезного жемчужного венца, надетого на героиню портрета. Предметы в его коллекции были подлинные, но использовал он их так, как было нужно художнику, к этнографической достоверности не стремился. В итоге ученые могут сказать, что на портретах Маковского появляются, например, не существующие в реальности головные уборы (когда он пришивает к кокошнику жемчужную поднизь). Или в одном образе «встречаются» предметы северных и южных костюмов. Выглядят боярыни убедительно, привлекательно, но верить живописи как достоверному источнику не стоит.

Наконец приходит время разговора о Наталье Леонидовне Шабельской, легендарной собирательнице русского костюма, в чьей коллекции было более 20 тысяч единиц костюмов и головных уборов.

Наталья Шабельская

Ее увлечение началось в 1877 году – тогда были в моде вояжи по Волге, поездки в Крым и на другие развивающиеся русские курорты. Путешествовали на пароходах, сходили на берег в разных городах, осматривали храмы, знакомились с жизнью русского народа. На нижегородских ярмарках тогда торговали всем. И Наталью Шабельскую привлекли расшитые перчатки, великолепные кружева, другие предметы.

Вышивка из коллекции Шабельской
(сегодня хранится в Российском этнографическом музее)

- Она не коллекционер костюма, она коллекционер технологии, ремесла. Всегда говорила, что собирает вышивку, изделия мастериц со всей России, - подчеркивает Андрей Боровской. - Потом открывает школы для девочек, где талантливые крестьянские мастерицы могли бесплатно учиться. Это был социальный проект, они получали профессию, которая могла их прокормить. Учились не по выкройкам, а по прекрасным образцам, которые были куплены Шабельской. У нее был круг поставщиков, агентов. Она сама ездила по ярмаркам. Коллекция была отфотографирована на моделях, девочках из мастерских. Все детали сочетали в костюм, надевали его на крестьянскую модель. Так появлялась претензия на достоверность. В этом плане фотографии коллекции опасны. Их нельзя оценивать с точки зрения этнографии, хотя по отдельности все вещи были подлинными. Но как их правильно совмещать, Шабельская не знала.

Для выставки в Париже создавался каталог. Русскую коллекцию было решено улучшить, так в костюмах появилась избыточность, в коллекции шелковые, парчовые сарафаны. Париж был покорен, но воспринимать все увиденное как достоверные национальные костюмы не стоило. Например, в мастерской Шабельской были созданы удивительные головные уборы, стилизованные под кокошники. Их выставляли в Париже, надевали с подлинным костюмом первой половины XIX века, но сам головной убор был придуманный. Этнографа он бы не заинтересовал. Или воротники из меха лисы – их тоже не носили в реальной жизни. У них застежка сзади, чего в народном костюме быть не может, поскольку надеть такой можно только с помощью прислуги. Или головной убор, с поднизью, словно вуаль, закрывающей лицо. В русском каноне было не принято прятать брови, они как один из знаков красоты всегда открывались.

На фотографиях можно обнаружить и ошибку, связанную с костюмом Воронежской губернии. В южных селах Шабельская не бывала. И когда модель одевали в сборный костюм, то поневу, женскую шерстяную юбку с богато украшенным подолом, повернули не той стороною. Самая красивая, вышитая часть поневы, задняя. А для выставки ее, не зная об этой традиции, сфотографировали надетой задом наперёд.

- Это не делает вещи менее подлинными, и то, что Шабельская знала русскую культуру, не подлежит сомнению. И как коллекционер, в чьем собрании было более 20 тысяч предметов, она обладала большой насмотренность. Но от ошибок не застрахован никто, - считает Андрей Боровский.

Интересно, что на одной из картин Маковского можно рассмотреть точно такой же кокошник, как на фотографиях коллекции Шабельской. Возможно, они одалживали друг у друга вещи.

Наталья Шабельская превратила
коллекционирование головных уборов в тренд.
Над этим иронизировали популярные журналы конца 19 века -
когда описывали быт и образ жизни модной женщины своей эпохи, то упоминали:
«В свободное время, конечно же, она собирает кокошники».

История коллекции Шабельской, конечно, не обошлась без загадок. После Революции она оказалась рассеянной по миру. Наталья Шабелская умерла в 1904 году. Спустя два года 1078 ценных предметов сестры Шабельской передали в этнографический центр Русского музея. Две с половиной тысячи предметов приобрел Николай II и передал их туда же. Часть коллекции не возвращалась после европейских выставок в России, так большой фонд остался в Ницце. В годы войны он был в подвале русской церкви, и благодаря этому уцелел. Затем он был поделен на две части, одна оказалась в Метрополитен-музее в США, другая - у секретаря Шабельской Лукьяновского, он в 1988 году продал его эмигранту Толстому-Милославскому. В 1991 году это собрание перешло во Всероссийский музей декоративно-прикладного и народного искусства. Это официальная информация, но связаны с коллекцией и детективные истории.

- Есть версия, что в подвале церкви в Ницце на самом деле была 3 часть коллекции, - рассказывает Андрей Боровский. – Другая история - есть человек, заплативший жизнью за коллекцию Шабельской. Он привез в Россию вещи, они были выставлены как частное собрание. А потом хозяина нашли мертвым на лавочке на Набережной Москвы реки.

У него не было наследников, так коллекция осталась в СССР. Трудно представить, что француз случайно умер на скамейке на второй день после открытия выставки. Все эти истории пока не опубликованы, поэтому я не называю имен. Но о коллекции можно говорить в разных жанрах.

Справка об Н. Шабельской подготовлена по материалам сайта Перуница

Фото костюмов из коллекции Н. Шабельской: Российский Этнографический музей г. Санкт-Петербурга