Обнаженная каллиграфия.
Томичей знакомят с фрактурой и итальянским курсивом

В течение ноября в Томске будут проходить мастер-классы руководителя Новосибирской студии каллиграфии, художника и каллиграфа Александра Боярского.

Параллельно с ними в пространстве «Высоко» будет работать выставка работ каллиграфа «Обнаженная каллиграфия», на открытии которой мы и побывали в минувшие выходные.

— Я сразу вас призываю: так как я не часто бываю в Томске, последний раз был лет 15 или 18 назад, будьте активнее — задавайте как можно больше вопросов, — именно так, стоя за массивным столом, заставленным баночками с тушью, сосудами с водой, разными кистями и каллиграфическими инструментами, начал знакомство с гостями, пришедшими на открытие выставки, Александр Боярский.

Налив чай из термоса, медленно разложив крафт-бумагу и выдержав небольшую эффектную паузу, Александр сразу решил перейти к, пожалуй, одной из самых часто обсуждаемых тем его поля деятельности.

— Что такое каллиграфия в современном мире? В исторической, так сказать, ретроспективе? Я часто слышу различные мнения людей несведущих. Например, дома, в Новосибирске, меня время от времени останавливает в метро полиция, а я всегда хожу с рюкзаком, набитым каллиграфическими материалами, и тубусом. Видимо, поэтому они постоянно принимают меня за кого-то опасного, досматривают мой рюкзак и приходится объяснять, кто я такой и что такое каллиграфия. И вот однажды один полицейский говорит мне: «А, я знаю, это то, что написано мелким почерком».

Другие вообще говорят: каллиграфия — это что-то, связанное с китайскими иероглифами. С одной стороны, конечно, они правы. Бывает и «что-то мелко написанное красивым почерком», и «китайская каллиграфия». Но мы в Новосибирске не проходим китайскую каллиграфию потому, что каллиграфию вообще очень сложно изучать, не зная культуры и языка — а мы от китайской культуры уж очень далеки. Мы проходим западно-европейскую и русскую каллиграфию. В русской у нас всего четыре шрифта — это устав, полуустав, скоропись и вязь. И сегодня я покажу вам различные шрифты, чтобы вы сразу видели и как я работаю, и как они выглядят.

Александр разворачивает скрутку с инструментами и начинает писать буквы разными шрифтами на тех языках, на которых они были изобретены — так, по его словам, их и проходят на его занятиях.

Леттеринг — модное сегодня направление, которым увлечены многие художники. Посвящен ему и один из мастер-классов Боярского. В чем разница между леттерингом и каллиграфией, и есть ли она? Хороший каллиграф может быть леттеристом, хороший леттерист не обязательно должен быть каллиграфом, говорит Александр.

— Что такое леттеринг — вы взяли написали остроконечной кистью какое-то слово, например, Томск. Пускай, написали как-то корявенько, не очень круто, динамика не очень хорошая. Но загнали все это в компьютер — и можете сколько угодно сидеть и дорабатывать: подтягивать, вытягивать, утягивать, дотягивать, что угодно, в общем. В результате вы создаете просто идеальную надпись, допустим, через два месяца. А я, как каллиграф, не имею возможности переписывать, переписывать, доделывать и доделывать — я должен взять инструмент, бумагу, и написать сразу, прямо сейчас. Вот в чем разница. Каллиграфия — более тонкое искусство, требующее больших временных затрат, энергозатрат, и так далее.

Говоря о цифровых работах, Боярский добавляет:

— Суть в том, что почти все авторы работ, которые мы видим в интернете, используют фрактуру (поздняя разновидность готического письма, возникшая в XVII–XVIII веках — прим. автора). На ее основе, спустя пару месяцев тренировок, можно делать уже приемлемые варианты. И вот вы смотрите на эту работу в интернете и говорите «О, как круто»… а я сразу все ошибки и недочеты вижу. Суть каллиграфии в том, что это не только время в масштабе историческом, но и время в процессе обучения. За мной сейчас стоят мои жена и дочь, они соврать не дадут — чтобы отработать итальянский курсив, мне пришлось работать порядка полутора лет. Римский капитальный — я до сих пор отрабатываю, лет шесть уже.

В интернете пишут, в основном, что леттеринг — это работа каким-то единичным инструментом, брашпеном, например. Да ничего подобного! Я сейчас палец в тушь окуну, им что-нибудь напишу и это тоже будет леттеринг. Загоню в компьютер, обработаю — все, надпись! Хороший профессиональный леттеринг — это много инструментов, а хороший леттерист, даже если не использует их, должен знать, как они работают.

Финалом встречи стал розыгрыш каллиграфических инструментов от Александра. В результате, набор авторских инструментов выиграла Ирина Казанцева из Красноярска, приехавшая в Томск специально на мастер-классы Боярского.

В течение ноября в Томске пройдет цикл из нескольких мастер-классов Александра: «Европейские шрифты», «Каллиграфическая композиция», «Современная экспериментальная каллиграфия» и «Леттеринг-интенсив». Но своей главной целью художник ставит не столько дать разнообразие шрифтов своим ученикам, сколько действительно научить их самим «делать буквы».

— Часто случается, что я приезжаю в какой-то город, где ребята уже проходили какие-то курсы по каллиграфии, спрашиваю у них, что они проходили. Итальянский курсив? — Ну-ка, напишите-ка мне букву. И ни один не может. Ну ребята, ну вы же большие деньги заплатили, вы полторы недели ходили на мастер-класс и даже букву написать не можете. Я хочу, чтобы я уехал, а люди могли писать. Писать те шрифты, которые мы будем изучать у меня на курсе.

В пространстве «Высоко» в настоящий время представлено почти два десятка работ Боярского — элегантные, разноплановые каллиграфические композиции с использование разных видов бумаги и конечно же, самых разных шрифтов. Каждую из них можно приобрести — стоимость стартует от 3 тысяч рублей. Выставка продлится до 21 ноября.

Подробную информацию можно найти в группе vk.com/calligraphyvtomske

Текст: Ян Дорошенко

Фото: Саша Прохорова