Принцип чтения.
Владимир Байтингер: «Я читаю много, но не на русском языке»
Владимир Байтингер чаще всего читает литературу, связанную со своей работой.
Иногда профессор, врач-хирург высшей категории, президент АНО «НИИ микрохирургии ТНЦ СО РАМН» пишет сам — причем не только научные статьи, но и книги, позволяющие лучше узнать выдающихся медиков из прошлого.
Впрочем, какой бы важной и всепоглощающей ни была профессия, есть и художественные произведения, от которых Владимиру Байтингеру сложно оторваться. Подробности мы и выяснили в «Принципе чтения».
— У меня в рабочем кабинете висит картина: мой портрет, где перед мной лежит книга. Фамилию художника я не помню, он работает в пресс-центре Академии медицинских наук. Картину привез и подарил мне года четыре назад, когда был в Томске на конференции. Книга, которая на ней запечатлена, — это «История хирургии в лицах», я ее автор. Мне всегда интересно, какие они — люди, создающие новые технологии. Не как ученые, а в человеческом плане. Их же окружает определенный социум, у них есть родные, ученики, друзья, свои симпатии и антипатии. Все это фон для их работы.
Я серьезно занимался биографией Кристиана Барнарда, хирурга, первым в мире пересадившим сердце в 1967 году. Он родом из Кейптауна. Я искал информацию в институте, где он работал. Потом добыл из Музея сердца дневники Луиса Вашканского, первого пациента. Он каждый день описывал, как себя чувствует после пересадки женского сердца, как с этим живет. Мы перевели его записи, я подготовил публикацию, она вошла в книгу «История пересадки сердца». В Брно этот труд получил награды.
Или я изучал, как Август Бир разрабатывал спинномозговую анестезию. Я выяснял, как они вводили друг другу с учеником кокаин в межпозвонковые отверстия, об их гулянках и научных спорах. А иногда они на пиво спорили, когда какие симптомы будут проявляться. Узнал и как они терли саламандру в Мюнхене (есть такой обычай). Так хирургия складывалась, историй много!
Если меня какой-то специалист привлекает, то я набираю материал о нем в своих многочисленных зарубежных поездках. Ищу, какой он был человек. Это важно! Например, я стал хирургом, но это не я сам решил, это моя молодая жена сказала: «Хочу, чтобы мой муж был хирургом». Я в те годы терапевтом хотел быть…
Моя книга очень популярна, делаю второй том, у меня много материала. По Теодору Бильроту, выдающемуся немецкому хирургу, в том числе. Я отдыхал в Хорватии, собрал там информацию о последних днях его жизни, историю болезни. В Вене потом нашел дом ученых, где он оставил свою библиотеку. Мы с женой Галиной Андреевной со многими людьми пообщались, я собрал интересную информацию, пока ее не обработал. Некогда.
Если говорить о микрохирургии в России, то это грустная тема. Направление почти умерло, толком не начавшись. В 1974 году Борис Васильевич Петровский всерьез занялся его развитием. Он был министром здравоохранения, хирургом и одновременно директором института российской Академии медицинских наук, обладал большим административным ресурсом.
Сама микрохирургия стала развиваться в Швеции с 1920-х годов, а в СССР с 1970-х. Такое отставание. В это направление надо вкладывать много финансов. У нас оно замерло, а в мире микрохирургии уделяют много внимания.
Мне сейчас непросто работать. Я разрываюсь на части: физически нахожусь в России, в Томске, а духовно, мыслями — в других краях. Здесь, у нас, ничего в микрохирургии не происходит.
Недавно в США вышла энциклопедия по микрохирургии. Там из русских специалистов только моя фамилия. Я постоянно езжу — выступаю на конференциях, учусь чему-то. Скоро буду с большим докладом в Сеуле. Возможно, надо чаще привлекать внимание к микрохирургии, будить наших людей. Но пока мало поводов для разговоров.
Я читаю много — и книги, и научные статьи, но на других языках. Иначе в нашей сфере деятельности нельзя. В нашей клинике все врачи знают английский язык. Без него нельзя. Я еще и владею немецким, свои корни надо знать. Мой сын Андрей, тоже врач, занимается английским, немецким, португальским — он в Бразилии стажировался. У нас нет других возможностей расти, кроме как знать языки, читать научные тексты в оригинале и выезжать на работу в страны, где это направление хорошо развито. В Испании, например, высочайшего уровня микрохирургия, особенно хорошо развита лимфология, проводятся мировые лимфологические конгрессы. В год получается четыре-пять поездок.
Ничего российского о микрохирургии я не читаю, мне это неинтересно. Есть одни только воспоминания о былых хороших временах. В советское время было лучше, те, кто тогда освоил это направление, и сейчас продолжают им заниматься, они уже солидного возраста.
Есть у меня книга Women for women, о важном проекте под таким названием. Мы собираемся в нем тоже принять участие. Речь идет о помощи микрохирургов женщинам, которые получили увечья — на войне, во время терактов, в ДТП, в результате семейного насилия. Им нужно помогать, но операции стоят очень дорого. Проект поддерживает фонд принцессы Софии Изенбургской. Это фантастически богатая женщина, и она много занимается благотворительностью. Я думаю о помощи женщинам на Кавказе. Полагаю, фонду это будет интересно. Для них наша страна — экзотика. И я пригласил их не просто так: случайно нашел у принцессы российские корни — в Ульяновске, в Симбирске. Я занимаюсь историей немцев, которые много сделали для нашей страны.
Модест Корф меня интересовал. Он учился в Царскосельском лицее, жил с Пушкиным в одной комнате. У него есть воспоминания, там можно прочесть, какой Пушкин неряха, грязнуля, и при этом великий, за что можно все простить. Сколько сделали адмиралы, генералы из рода Корфов, трудно перечесть. Самый известный был генералом Амурской губернии. В Хабаровске, городе, в основном им и построенным, многое связано с его именем, там даже водку продают «Корф». Сейчас один из Корфов во многом определяет политику Германии в технологических вопросах здравоохранения. Он пытается создать бизнес-среду для взаимодействия с другими странами. Я нашел его в интернете, теперь должен подготовиться к встрече. Попросил друзей из Хабаровска прислать мне водки «Корф», я же хитрый! Часто бываю в Германии, у меня там родители живут, и по работе, при случае познакомлюсь с Корфом.
Поиск информации о выдающихся врачах прошлого — это в первую очередь работа с людьми. Я не просто езжу, общаюсь, разговариваю. Я как хантер, охотник за информацией.
С архивами тоже работаю. Многие книги не основываются на первоисточниках, сложно найти исходный материал.
Я читаю все, что выходит о микрохирургии. Знаю всех микрохирургов мира, нас всего две тысячи человек. Мы дружные, встречаемся на конференциях, начинаются братания. Всех люблю! На 15-летие нашей клиники в Томск люди из 12 стран прибыли. Лейтмотив у них был такой: «Мы приехали поддержать профессора Байтингера. Нам жаль, что он живет и работает так далеко и в городе, где не понимают в полной мере его значимость».
Иногда я и художественную литературу читаю. Дэн Браун — это мое все! Недавно отправился в баню, и не дошел: заглянул по дороге в книжный магазин «Водолей», и забыл обо всем. Прихожу домой с книгой Дэна Брауна, мне жена, говорит: «Ты мог бы в интернете его прочитать!». Но нет, я только в бумажном варианте Брауна читаю, мне надо держать его в руках. Ощущать, как книга пахнет. И глаза устают от чтения в цифровом формате, а зрение при моей профессии очень важно.
Из книг Дэна Браун я многое узнал. Его интерпретация Библии для меня значима. Я ее не знал и сейчас мне многое еще непонятно, но интересно.
Я много читаю в отпуске. Приходится даже дозировать, боюсь, что книга скоро закончится. Беру с собой несколько фундаментальных книг. Приезжаю в отпуск и все — пропадаю!
В последний раз мне Пауло Коэльо подсунули, его читал.
У нас идет «перетягивание каната» с женой. Друг у друга берем книги. Нет, у нас не сходятся вкусы! Особенно сильно не сошлись на «Угрюм-реке» Шишкова. Я люблю фильм по этому произведению, у меня всегда была мечта встретиться с Людмилой Чурсиной. Галина этого не очень понимает. Я чуть было не осуществил свою мечту. Когда я организовал переписку с Анжелиной Джоли, поскольку она комиссар ООН по оказанию помощи беженцам, детям, то в интернете обсуждали мое попрошайничество. Я говорил о необходимости покупки наркозно-дыхательного оборудования для томского НИИ микрохирургии. Мне тогда позвонил Андрей Малахов, говорит: «Давай сделаем программу, свяжемся с людьми. Кого хочешь из артистов видеть?» Я отвечаю: «Конечно, Чурсину! Она такая в „Угрюм-реке“ красивая!» Не получилась та встреча, но мы потом выиграли грант в Гамбурге, Шакира и Тимберлейк спели одну песню, и 8 миллионов на оборудование у нас появилось.
Так я и живу. Читаю о микрохирургии на английском и немецком, сам ищу информацию об интересных людях, а в отпуске зачитываюсь художественной литературой.
Фото: Саша Прохорова