Интервью с режиссером Виктором Шрайманом: "Время романтизма прошло"

Легендарная в театральном мире личность Виктор Шрайман уже несколько месяцев репетирует свой новый спектакль «Леди на день» в «Скоморохе». Один из ведущих отечественных специалистов в области театра кукол, основатель Магнитогорского театра куклы и актера «Буратино», один из режиссеров-лидеров уральской волны, перевернувшей все представления о возможностях театра кукол. Вице-президент Международного театрального фестиваля «КукАрт», член жюри национальной театральной премии «Золотая маска»…Титулы и заслуги Виктора Львовича можно перечислять долго. Кроме всего прочего, он еще и замечательный рассказчик, поэтому мы расспросили его о новой постановке и о том, что сегодня творится в театральном мире.

- Виктор Львович, пьесу «Леди на день» вы прежде, до приглашения «Скомороха», не ставили?
- Не только не ставил, но даже и не собирался. Это редкий случай, когда не я, а театр предложил мне пьесу. Когда я ее прочел, она мне показалась забавной. По жанру это мелодрама, но нет плохих жанров, есть плохие постановки. Особенно мелодрама уместна в такой стране, где много загруженных проблемами людей. Потом я услышал музыку Алексея Черного, она мне понравилась. И все сложилось.

- По жанру спектакль определяется как «предвкушение мюзикла». В чем его особенность?

- Это композитор Алексей Черный предложил такое красивое название. «Предвкушение мюзикла» У нас меньше песен и танцев, но дело не только в количестве. В мюзикле все драматургические конфликты разрешаются через пение и танец, в нашем спектакле это не всегда так.

- Вам раньше доводилось работать с Алексеем Черным?

- Никогда в жизни. Мы много лет назад виделись с ним в компании Романа Михайловича Виндермана, он слышал обо мне, я слышал о нем, но мы не пересекались. Нас объединяет дружба с Виндерманом, которого мы оба любим, и наше поколение, система ценностей, вкусы, привычки, поэтому мы очень быстро нашли взаимопонимание. Я приехал в Москву, мы встретились, я посмотрел музыку, и нам сразу стало все понятно друг о друге.
По моей просьбе он нашел для томского спектакля дополнительную музыку. Он не писал новых номеров, но разрешил мне использовать регтаймы блистательного пианиста Эрла Гарднера.

- В «Леди на ночь» не будет кукол?
- Нет, к театру кукол этот спектакль не имеет отношения, мы сразу оговорили это со «Скоморохом». Куклы были бы в этом мюзикле, на мой взгляд, искусственны.

- Но, тем не менее, не спросить вас про театр кукол я не могу. В чем для вас была его магия?
- Когда я был актером, это было ощущение чуда, оживления мертвой материи. В руках оказывался предмет из поролона, дерева, трикотажа, какое-то подобие человека или животного. И актер, в зависимости от одаренности, оказывался способным или нет, подчинить предмет себе. Но и артисты подчинялись кукле, он что-то подсказывал забавное, неожиданное, открывал нам что-то о мире, о человеке. А уже в институте, где я специализировался как режиссер театра кукол, это был сознательный выбор. Я себя видел в те годы режиссером театра кукол. В чем наша деятельность была революционна творчески? Во-первых, мы принесли новые тексты. Мы отказались от пьес, которые писали для театров кукол малоодаренные люди (это был не престижный вид искусства в СССР). Мы брали высокую литературу, делали инсценировки, и на сцене звучал настоящий текст. Во-вторых, в наших спектаклях мы использовали выразительные средства разных видов театрального искусства. Для нас эта игра не была самоцелью, хотя соединение, например, куклы, пантомимы и артиста в маске было очень эффектно. Но как бы мы не радовались поискам формы, они шли от содержания. Такой был период открытий, скандальное, хулиганское время. Мы, отрицая старый театр, как это обычно бывает в искусстве, находили свой язык.

- В современном театре кукол гораздо меньше интересных событий?
- Мне кажется, исторически часто так складывается, что после мощного взрыва наступает затишье. Другое дело, что оно уже явно затянулось. Возможно, сказалось и то, что наша уральская зона работала интенсивно и за очень краткое время мы «осушили колодец» выразительных средств и неожиданности их соединения/ Сейчас возникает ощущение, что многие годы идет один и тот же спектакль. Есть отдельные «островки искусства». Когда меня просят назвать авангардные театры, то я говорю, что можно вести речь только об отдельных постановках.

- В театрах драмы речи о кризисе нет?
- Там другие процессы. Хотя некоторые деятели и говорят о сложностях (но они были всегда), тем не менее, есть звездные имена, они остаются лидерами. Слава богу, работает до сих пор Петр Наумович Фоменко. Активно работают Кирилл Серебрянников, Генриетта Яновская, Кама Сергей Женовач… Это авангардные режиссеры, лидеры, они создают разные, но как правило интереснейшие спектакли.

- Уровень театров в провинции зачастую заметно отличается от столиц. Что можно делать в небольших городах, дабы не слишком отставать от ведущих театров?
- Театр, как известно, создает лидер, человек, имеющий художественные идеи. От географии ничего не зависит. Если в любой провинциальный город придет лидер с яркой художественной идеей, владеющий современным театральным языком, способный увлечь им сначала труппу, а потом зрителей, то театр в одну секунду перестанет быть провинциальным. Это одна сторонка дела. Есть, конечно, и вторая – артисты постоянно нуждаются в профессиональном тренинге. Они, как и люди любой другой профессии, могут утратить свою квалификацию, если только играют свой репертуар. Поэтому необходима регулярная учеба. Важны и фестивали – когда в городе случается успешный фестиваль, то он как бы ставит зеркало перед местными театрами и показывает, какой уровень возможен, и какой есть у них. Если местные театры способны это увидеть.

- Сегодня некоторые театры предпочитают работать только с приглашенными режиссерами. Отказ от главного режиссера – это тенденция?
- Это вынужденная ситуация, что не есть нормально. Есть директора, которые принципиально не хотят приглашать режиссера, поскольку ощущают себя художественным лидером. А есть театры, которые ратуют, чтобы к ним пришел лидер, и их много. Но возникла такая необычная тенденция – люди не хотят становиться главными режиссерами. Например, я не хочу, хотя часто получаю предложения. Известный режиссер Григорий Козлов долгие годы отказывался. Экономический капкан в профессиональном театре сегодня еще жестче, чем в советское время. Время романтизма прошло. Молодые ребята первым делом спрашивают, не что они будут играть, а сколько будут получать. Работа лидера включает в себя не только творческую, но и организаторскую, административную. Гораздо легче и приятнее приехать, поставить спектакль, и уехать, заниматься только творчеством. Это опасный процесс, конечно, главный режиссер нужен.

- Вы часто участвуете в фестивалях, как критик и как театральный педагог. В этих ролях вам тоже комфортно?
- Если спектакль нравится, быть критиком приятно. А когда приходится делать замечания - очень тяжело. Я сам ведь из этого цеха. Театральным критикам, которые ничего не поставили, у кого нет «ниточек», связей с актерами и режиссерами России, проще. Мне же интересно делать разбор чужого спектакля, это даже эгоистически интерес - я в это время сам учусь как режиссер. Но мне жалко обижать людей. Есть критики, кто от этого получает удовольствие, мне кажется они таким образом компенсируют свою личную нереализованность. Когда видишь мерзкий, безвкусный и самонадеянный спектакль, то ругать легко. А если понимаешь, что у человека не получилось, то ситуация уже другая. Преподавать же я всегда любил. Даже когда не работал в институте, то занимался с артистами, только что пришедшими в мой театр. И в Томске я, хотя и не обязан этого делать, иногда оставляю актеров после репетиций и в рамках их ролей работаю с ними как театральный педагог, объясняю законы нашей профессии. В роли преподавателя мне очень легко.

Текст: Мария Симонова
Фото: Алена Кардаш