Интервью с Верой Полозковой: "Невозможно быть откровенной без лукавства на 27 тысяч человек"

На ее выступлениях веришь, что поэзия снова любима и популярна. Все по-настоящему: стихи поэта Веры Полозковой цитируют влюбленные девушки, о ее творчестве ведут споры литературоведы, на концертах аншлаги. Она меняется у нас на глазах: первая слава пришла к Вере Полозковой благодаря ее блогу, куда она выкладывала свои стихи, большинство из которых были посвящены неразделенным чувствам. Теперь она еще и актриса, участвует в проектах театра «Практика», а также записывает альбомы вместе со своей группой, нашла свое звучание в сочетании стихов и музыки. Часто бывает в Индии, ездит на гастроли по России, встретила свою любовь. Мы беседуем в гримерке клуба «Teatro» перед ее томским концертом, и Вера производит впечатление очень светлого и гармоничного человека, который здесь и сейчас счастлив.
 
!cut

- Вера, вы прежде уже дважды бывали в Новосибирске, а в Томске впервые. Какие первые впечатления, что удалось узнать о городе?
- Мы уже давно хотели сделать тур по Сибири, и у нас получилась достаточно массированная атака: играли два концерта в Новосибирске, потом выступили в Томске и в Красноярске. В Томск приехали в день концерта, и уже по пути многое узнали о городе –нам рассказали, сколько ему лет и в честь чего он был построен, про стройки, архитектуру и деревянные дома на центральных улицах. Говорили про выпускников юридических вузов и даже про проблемы ЖКХ. Меня поразил такой факт – меня пригласили на телеканал ТВ-2, и я увидела у них 18 статуэток «ТЭФИ», российской национальной телевизионной премии, которые просто не помещаются в шкаф. Я даже уточнила: «Это бутафория?». Мне ответили, «Нет, это наши 18 «ТЭФИ». Как человек, окончивший факультет журналистики, испытываю трепет перед такими вещами.

- Буквально через несколько дней после выступления в Томске у вас премьера в «Политеатре»...
- Да, я сейчас прогуливаю репетиции.

- Как вас отпустили, и что это будет за спектакль «Вера Полозкова. Избранные»?
- С большим вопросом в глазах меня отпустили. Просто премьера была назначена позже, чем мы определились с датами гастролей по Сибири. Кстати, буквально через три дня после того, как был составлен график сибирских концертов, меня позвали в Лондон на фестиваль «Слово», в нем принимает участие Борис Акунин, Ольга Славникова. Но я сказала, что у меня уже утверждены сибирские гастроли, поэтому, извините, я не поеду в Лондон. На меня посмотрели с уважением. Что касается спектакля в «Политеатре», я думаю, все должно получиться хорошо. В нем заняты четыре актера, некоторые из них не актеры. Например, Миша Козырев будет читать стихи. Он дебютирует на сцене с поэтическими текстами. У него есть большой театральный опыт, но стихов он раньше не читал. Еще в спектакле участвуют Алиса Гребенщикова, я и Паша Артемьев. Паша теперь актер театра «Практика», возглавляет там собственный проект. А когда-то он был самым красивым участником группы «Корни», о чем сейчас старается не вспоминать. Он вырос, ему это кажется дико стыдным, и он, как в фильме «Men in black», пытается стереть из памяти людей, что когда-то он светился на центральных каналах с песней «Понимаешь». Но мы, конечно, как добрые друзья, ему все время об этом напоминаем.
 

- Стать известной вам в начале помог блог, ваш ЖЖ. А если бы вы жили в другую эпоху, например,1960-ые, когда Интернета еще не было, то вы бы стремились бы опубликоваться или просто бы писали стихи «в стол»?
- Захар Прилепин же не вел блог, но как-то стал всенародно популярным писателем…Мне кажется, что моей амбициозности не удалось бы уместиться в жанре «безмолвного создания». А если бы я жила именно в 1960-ых, то, думаю, вероятно, я бы выступала вместе с поэтами, с Казаковой, Вознесенским, Евтушенко и Ахмадулиной. Редко бывает, когда тебе надо одновременно выразить себя и на литературном поприще, и на исполнительском. Люди, которые пишут книжки, обычно не стремятся выходить на связь, предпочитают аутичный, очень замкнутый способ существования. Я их очень понимаю, это дико травмирующая история, когда ты выходишь к людям, и они тебе сообщают все, что думают. Но так получилось, что у меня есть и некоторые исполнительские, и актерские амбиции, и авторские. Мне пришлось как-то уживать их друг с другом. Хотя часто это непросто. Например, когда режиссер начинает тебе объяснять, как ты должна читать свои собственные тексты, испытываешь много эмоций, но при этом понимаешь, что он, скорее всего, прав, это его уже дело, а не твое, потому что именно он ставит спектакль.  

- В последнее время вы меньше пишите в ЖЖ, дело в том, что изменились вы, или ЖЖ сегодня переживает не лучшие времена?
- Прежде в него было интересно писать, Live Journal был некоторым цехом производством смыслов, там жили довольно активно почти все современные деятели культуры и словесности. Их читали только свои, человек 400-500 максимум, шло общение в жанре обмена мнениями. Сейчас ЖЖ утонул в непонятных людях. Сначала в дураках и хамах, а со временем вообще в машинах, в спамерах и ботах. Я  не перестаю присутствовать в социальных сетях, у меня есть страница на facebook, теперь пишу туда какие-то личные вещи, которые раньше становились достоянием ЖЖ.  Но невозможно быть откровенной без лукавства на 27 тысяч человек, это уже опасная история.
 
 
- У вас нет желания сделать станицу на facebook доступной только для друзей?
- У меня нет паранойи на этот счет, я человек привычный к публичному говорению. Просто когда ты что-то пишешь, условно говоря, какую-то шутку или диалог, то подразумеваешь читателя-единомышленника, человека, посвященного в культуру вашей речи, который не будет задавать идиотских вопросов в духе: «Что значит это слово» или «Зачем вы это друг другу сказали?».  Рассчитываешь на то, что разговариваешь со своими. Это возможно в facebook, где ты знаешь людей, которые ставят тебе лайки и пишут комментарии. А ЖЖ стал достаточно странной формой общения… Но я при этом не бросаю его, что-то еще иногда пишу туда.

- Я когда-то узнала о вашем ЖЖ из ЖЖ литературного критика Александра Гаврилова, который очень высоко отозвался о ваших стихах. Кто для вас самые значимые критики, чье мнение для вас действительно важно?
- Всего 5-6 людей на свете, от которых мне очень важно что-то услышать. Саша Гаврилов, определенно, один из них, второго человека с таким огромным читательским опытом я не знаю. Он едва ли не несколько тысяч книг прочитал в своей жизни, причем обладает феноменальной памятью, думаю, способен процитировать фрагменты из каждой из них. Мне дорого то, что он признает меня как творческую единицу, что он зовет меня в программу телеканала «Культура» «Вслух», чтобы я почитала там свои тексты.
Это, конечно, Эдик Бояков, художественный руководитель театра «Практика». Саша Маноцков - обладатель национальное премии «Золотая маска», мы с ним близкие друзья и время от времени делаем программы совместные. Он сумасшедший: написал оперу по текстам Хармса, я не знаю, как такое вообще возможно. Причем прекрасную и в музыкальном, и в литературном плане. Его мнение о стихах очень значимо для меня. Арман Бекенов, мой близкий друг, с которым мы уже три года играем спектакль «Общество Анонимных художников». Он психотерапевт, а кроме того, окончил литинститут, так что он разбирается в текстах. Эти люди никогда не бывают щедры на комплименты, они в курсе, что хорошо, что плохо. Но если ты вдруг узнаешь, что им близки какие-то из твоих текстов, то ты просто счастлив и окрылен.
 

- Ваше творчество в последнее время заметно изменилось…
- Невозможно постоянно разрабатывать одну и ту же историю. Меняется мироощущение, опыта становится больше, происходят вещи, которые не оставляют тебя в прежних рамках. Изменились отношения с мирозданием: раньше надо было бороться с ним, что-то ему доказывать, ставить его на место, провоцировать… Так, наверное, бывает у всех нормальных людей в 19-20 лет. Потом, ты убеждаешься, что ему ничего не докажешь, ты слишком мал, но ты хотя бы осознал свою роль, понимаешь, что ты можешь в нем изменить, и начинаешь планомерно работать (я очень не любила работать в тот момент когда писала богоборческие вещи), сотрудничать с мирозданием.
Многое изменилось к лучшему, я считаю. Тексты, за которые меня так любили страдающие от невзаимности люди закончились. Начались другие истории, не менее важные для меня. Я пытаюсь работать с сюжетами, пишу так называемый «короткий метр», где фигурируют блюзмены, пожилые барышни, вспоминающие своих мужей, какие-то человеческие истории.

- Вера, вы очень часто даете интервью…Отчего легко соглашаетесь на беседы?
- Сначала было сложно: боишься же людей! А потом я научилась, это тоже навык. И я сама по-прежнему журналист, сама периодически беру интервью.
 

- Почему, кстати, выбрали именно факультет журналистики, а не филологический или не литературный?
- Я думала об учебе на этих факультетах. Но мне хотелось иметь какую-то конкретную профессию. Когда я в 16 лет выбирала себе вуз, мне казалось, что если ты хочешь писать тексты, ты будешь писать их в любом случае, даже учась на мехмате. Но для этого, помимо прочего, все равно нужна определенная профессия, навык. Я была права по отношению к журфаку - он учит прикладному отношению к текстам. Он правильно воспитывает – какой бы ты не был мегаталантливый, все судится по результатам работы, по твоим репортажам и колонкам, раскрытым темам. А литинститут взаимодействует с непризнанными гениями: можно быть поэтом без книжек, прозаиком, пишущим 10 лет одну и ту же повесть… Это нездоровое отношение. Мне хотелось какого-то  соревновательного духа, а на журфаке как раз все соревнуются, кого больше читают, кто как умеет донести свои мысли. Мне всегда было это очень приятно. И, мне кажется, там здоровее среда, чем на филфаке, там веселее. Журналисты острее на язык, у них быстрее реакция, они общаются с большим количеством людей, они социально адаптированне. Их реже посещает высокомерие, которое присуще многим работникам филологического профиля. Они никогда не скажут тебе, что ты плебей, который ничего не понимает, а будут с тобой общаться на равных. Вот что меня привлекало в журфаке. А еще его здание: факультет журналистики МГУ на Моховой, там атмосфера просто сумасшедшая! Если ты там хотя бы раз побываешь, то у тебя уже не остается вопросов, где ты хочешь учиться.

- В декабре в стране усилились протестные настроения. Среди тех, кто активно выступал на митингах и призывал туда людей, было немало и поэтов, литераторов. Вы их поддерживаете или предпочитает сохранять дистанцию от политики?
- Знаю, есть огромное количество людей, которые делают на этом свою карьеру. Например, хороший поэт Noize MC (безо всякой иронии так говорю) - он преследует какие-то цели, хамя милиционерам на своих концертах. Мне кажется диким, что люди, далекие от политики, начинают к чему-то призывать. Причем надо понимать, что почти все мои друзья, вся френдлента вела «прямые трансляции» с митингов на Болотной и на Сахарова. Я очень люблю друзей, но никогда не возьму на себя смелость агитировать за тех или других. Это просто не мое дело. Мы обсуждали недавно эту ситуацию, и нашли у поэта Максимилиана Волошина прекрасную цитату о том, что поэт, если он поэт, должен к любым революциям относиться, как к списку диагнозов в психиатрической лечебнице.  Иногда мне кажется, что зарождающееся гражданское сознание заменило людям чувство достоинства и их собственные проблемы. Словно в жизни ничего не осталось, кроме президента и его лживой администрации, словно больше ничего не происходит. Это не так, пока мы этого не поймем, у нас так и будет больная политическая ситуация. Надо с себя всегда начинать. Страна начинается с твоего дома. Пока у тебя дома нет порядка, то и в стране его тоже не будет.    

Текст: Мария Симонова
Фото: Екатерина Даниленко