Сергей Лавыгин: «Я не боюсь, что образ Сени приклеится ко мне навсегда»

В первый день мая в российском прокате стартовала комедия «Кухня в Париже» - полнометражный вариант комедийного сериала «Кухня», прошедшего на канале СТС.

Сергей Лавыгин, сыгравший в сериале роль повара Сени, признается, что не боится прослыть актером одной роли, работу в театре и кино любит одинаково и не позволяет себе сбавлять рабочий темп.

Еда в сериале «Кухня» занимает не последнее место. Как вам работалось на кухне, научились ли делать что-то новое?

- Съемки проходили весело, у нас по-другому и не бывает. Меня уже спрашивали какие самые сложные были сцены, я ответил, что самое сложное — это собраться и настроить себя на серьезный лад после того как мы раскалываемся и все дружно хохочем. А других сложностей у нас и не было, потому что у нас прекрасный сценарий, прекрасный режиссер, и прекрасная группа.

А какие самые интересные случаи с едой были?

- Самый запоминающийся — это война едой. У многих в этот день сбылась детская мечта — пошвыряться едой, испачкать стены, двери, лица. Сначала снимали поодиночке, по двое, а потом Дима Дьяченко, наш режиссер, дал нам пять минут, чтобы «оторваться по полной». Вот тогда мы, конечно, оттянулись по полной программе.

!cut

Говорят, что те, кто посетил однажды мясокомбинат, перестают есть колбасу. А вы по ресторанам после съемок в сериале ходите?

- Конечно, хожу. У нас же идеализированная кухня, у нас же все хорошо, все красиво, все вкусно. Мы проходили практику на кухне перед съемками -  поработали мы там, пошинковали, посмотрели как это устроено. Ходим, как ходили, а может быть даже больше. Еще и интерес к новым блюдам открылся. Но как «своего» кормить, увы, не стали. Хотя периодически случаются какие-то сюрпризы, комплименты от шеф-повара. Готовить, к счастью, не просят.

Вы в жизни такой же легкомысленный, как ваш герой?

- Абсолютно, вообще не думаю ни о чем. Я Сене и Феде тайно завидую, потому что они, конечно, безответственные, но очень жизнерадостные лоботрясы. Когда смотрю на них, то думаю — вот люди круто живут. Ни за что не отвечают, кроме еды, хохочут все время, их жизнь состоит из одних развлечений. Как бы научиться так же по-хорошему безответственно и радостно жить, чтобы не думать о каких-то ТО у автомобиля или зубном враче.

Не боитесь, что образ Сени к вам приклеится навсегда?

- Не боюсь совершенно. Артистов ведь помнят по ролям. Виталия Соломина все помнят как Ватсона. И ничего плохого в этом нет, потому что был создан прекрасный фильм, где все отлично сыграли свои роли. Поэтому я не переживаю, что ко мне приклеится образ из «Кухни». А чего переживать — хороший образ, с Сеней мне комфортно, легко и весело.

Вы еще и театральный актер. Мешают съемки в сериале театральной деятельности?

- Сложно сказать. Я еще не театральный актер, а артист театра и кино. Для театра времени меньше остается, конечно. Но всему свое время, я 12 лет проработал в театре юного зрителя, а сейчас период кино. И театр, и кино интересны по-своему. Если в кино у тебя есть несколько дублей, то в театре это непосредственно прямой эфир, где нет возможности попросить еще дубль или ошибиться, сделать что-то два раза. Все как идет, так и идет. В театре зрителей меньше, но ответственность выше.

А удовлетворение от работы больше получаете в кино или в театре?

-  И там, и там. Все равно играешь везде, просто чуть по-разному. Знаете, не зря говорят «Хорошо там, где нас нет». Когда много кино, думаешь: эх, сейчас бы спектакль какой-нибудь сыграть, чтобы услышать реакцию зала, чтобы все было здесь и сейчас. А когда по 20 спектаклей в месяц отыгрываешь, наоборот мечтаешь спокойненько посниматься, чтобы не выходить каждый день на сцену. Так что все хорошо в меру.

В интернете читаете, что про вас пишут?

- Читаю, но без фанатизма, не бросаюсь к компьютеру каждый раз, как прихожу домой. Вконтакте много пишут, стараюсь отвечать. Как-то услышал, как кто-то жаловался, что уже устал отвечать. Я думаю: нет, я буду отвечать до последнего. Если только это не панибратские сообщения вроде «Эй, чувак, как дела?».

Вы в одном интервью сказали, что есть такая профессия - родину развлекать. Вы считаете, что нужно только развлекать зрителей или ваш сериал еще какие-то функции выполняет?

- Конечно, выполняет. Когда сыплются шутки одна за другой, конечно, смешно. Но когда, допустим, шеф в первом сезоне хватается за сердце, увидев свою любимую с мужем и ребенком, ему становится плохо, его увозят в больницу, там не до смеха. Или когда Лена Подкоминская рыдает в конце первого сезона в машине, увидев Макса, это тоже не смешно. Но это же здорово. Мне кажется, что «Кухня» - это не ситком чистой воды, в нем есть и лирические, и драматические линии, от которых даже слезы на глаза наворачиваются.

Вы сняли в первой части фильма «Горько». А во второй участвовать планируете?

- Планирую. Как многое в нашей жизни происходит иногда случайным путем, так случилось и с «Горько». Мы снимали с Андреем Першиным, это один из режиссеров «Горько», развлекательную программу. Он говорит: «Я буду снимать фильм весной, и ты мне нужен на один день. Там будет эпизод, где ты пытаешься открыть бутылку шампанского. Поможешь?». Я согласился, тем более что с Андреем мы уже давно работали в разных жанрах, чего только не перепробовали. На следующий день он подошел, и сказал, что эпизодов будет не один, а два: в одном кадре я открываю шампанское, а в другом падаю в фонтан. Через неделю он мне опять звонит и говорит, что будет уже не два эпизода, а четыре.  Таким образом, несколько эпизодов выросли до небольшой роли дяди Толи.

Расскажите о фильме «Жажда», где вы играли практические без слов.

- Этот фильм — серьезная работа, вдумчивое, а не развлекательное, комедийное кино. Фильм о ребятах, которые вернулись после Второй чеченской войны и после нескольких лет так и остались друзьями. Кто-то находит себя в жизни после войны, кто-то нет и живет с ощущением ненужности. Все герои находятся в состоянии разных поствоенных синдромов. Мой герой, Пашка, после войны начал другую жизнь и не хочет вспоминать о прошлом. Для другого героя война продолжается — он сражается буквально за сантиметр своего личного пространства. Третий герой совсем потерялся. Но к концу фильма все они проходят  путь от тьмы к свету, от минуса к плюсу. Путь не выздоровления, а реабилитации через испытания.

Мы за этот фильм получили спецприз жюри «Кинотавра» за мужской актерский ансамбль, гран-при кинофестиваля «Московские дебюты», потом была «Амурская осень», фестиваль «Сталкер»... В общем, у фильма успешная фестивальная судьба.

Как вы в конце поняли своего героя?

- Очень просто. Я прочел повесть Андрея Геласимова и нашел там такую фразу о своем персонаже: «Пашка говорить не любил». Вот так — просто не любил говорить и все.

«Кухня» - это сериал про профессию. Какую бы еще профессию хотели бы сыграть?

- Врача. Я раньше играл разных врачей в скетчкомах. Мне кажется это интересно, и пошутить там есть над чем.

А в детстве кем мечтали стать?

- Пока не стал мечтать стать актером, ни о какой другой профессии и не думал. Помню, мы ездили в классе 9-м по профессиональным техникумам, нам рассказывали про разные профессии. Химией мне не хотелось заниматься, физикой тоже. Как-то вот я понял, что хочу заниматься актерством.

Расскажите о съемках «Кухни в Париже».

- Кажется, Вуди Аллен говорил «Если вы хотите снять успешное кино, снимайте его в Париже, это уже полдела». Париж — сказочный город, просто картинка, как будто кто-то специально для нас выстроил декорации. Мы снимали первый день на набережной, на пристани, напротив Собора Парижской Богоматери, и не понимали как мы будем снимать, мы же все время будем от камеры отворачиваться и смотреть на эту невозможную красоту. Но ничего, привыкли за три недели. Съемки проходили не каждый день, мы успели и поездить, и погулять.

Как вы, как творческий человек, относитесь к цензуре?

- Если говорить о детях, то я считаю, что главными цензорами должны быть их родители. Если родители не захотят, чтобы их дети что-то смотрели, они не будут это смотреть ни при каких условиях. У нашего сериала есть отметка «16+», но я думаю, что его можно смотреть всем, от 8 до 80. Дмитрий Назаров, как выпускник Щепкинской классической школы, выступает за цензуру и они все время спорят с Дмитрием Нагиевым что можно, а что нельзя.

В каких городах уже удалось побывать, как вас там встречали?

- Я был в Екатеринбурге, Волгограде, Нижнем Новгороде, в Томске. Кто-то из наших ребят ездил в Воронеж, Уфу, Пермь. Охват был серьезный. В Екатеринбурге ко мне со слезами на глазах подошла девочка и спросила «Можно я вас обниму?» Я говорю: «Конечно, давай». И она так обняла, как будто я ее брат или дядя. Это же круто. От нее мне передается все это тепло. Столько радостных лиц, столько улыбок, столько вопросов, такой большой интерес. Как мы при этом можем уставать от работы? Мы не можем, не должны. Это любимое дело, которым мы занимаемся, и даже если немножко устал, стоит просто вспомнить эти глаза, эту девочку и ее объятия, и все сразу проходит. Это счастье на самом деле, поэтому надо сохранять темп и продолжать работать.

Фото: Вячеслав Смирнов