Александр Морозов: Невыносимая легкость фотографического бытия

Его лекции становились событием. Хотя их нельзя было назвать лекциями: студенты факультета журналистики собирались в маленькой уютной фотолаборатории, где Александр Владимирович Морозов говорил далеко не только о фотографии.

Некоторые задерживались в этих помещениях на первом этаже журфака надолго, придумывая и воплощая в жизнь собственные проекты. Теперь фотолаборатория совсем другая, просторная, обновленная, более современная…

Выяснять, почему на занятиях по фотоделу стоит философствовать, кто такие «дети ЕГЭ» и с чем связано всеобщее желание фотографировать, мы отправились к Александру Владимировичу.

— Сегодня у каждого второго есть фотоаппарат. Как вы относитесь ко всеобщей фотомании?

— Это хорошо!

— Некоторые фотографы недовольны…

— Возникает конкуренция, это двигатель торговли. Вероятно, те, кто недоволен, боятся соперничества, поэтому и возмущаются.

— А чем, по-вашему, с точки зрения психологии вызвано желание фотографировать?

— Людям хочется творчества, проявить себя. Сегодня это просто. Купи фотоаппарат. Нажимай кнопку. Кажется, что все будет хорошо. Другое дело, что в этой жизни существует фотографическая невыносимая легкость бытия. Купил, нажал, и ты герой. На самом деле все не так. Этому делу тоже надо учиться. Доступность процесса обманчива. Да, теперь не надо покупать проявитель. Но изменился только носитель, вместо фотопленки сейчас фотографическая матрица. Отодвинули в сторону сложность техническую, а все остальное-то осталось прежним. Проблема заполнения кадрового пространства никуда не девается.

Существует же закон восприятия картинки! Расположи объекты правильно, и станет видно, что главное, что второстепенное. Показать главное можно через размывание, через резкость. Это и отличает профессиональную фотографию. Иначе смотришь и не понимаешь ничего, предметы в кадре есть, а воздействия нет.

— Может ли фотоаппарат в этом помочь?

— Они сейчас достигли такого уровня, что сами все снимут. Но профессиональный подход подразумевает, на мой взгляд, владение камерой. Что ты делаешь так, как тебе-фотографу надо с помощью камеры, а не наоборот. Большинство-то снимает, как их фотоаппарат хочет. Другое дело, что есть проблемы с потребителем. Бывает, выстрадал кадр, показал, а на него не обратили внимания. Чем выше уровень запроса потребителя, тем выше уровень творческого процесса. Когда мы здесь начинаем учить студентов, я стараюсь привить им общее ощущение в профессиональном направлении.

— Люди, которые говорят, что пленочные фотографии более живые, чем цифровые — они фантазеры?

— Я считаю, да. Может, они найдут какие-то слова в защиту своего мнения, но я думаю иначе.

— Вы сегодня никогда не снимаете на пленку?

— Зачем? Пойти и деньги выкинуть на ее покупку, снять, отсканировать кадр и получить тот же результат более сложным путем? К нам на журфак приезжал из Ганновера профессор Рольф Нобель, фактически он главный человек в местном институте фотографии. Он по поводу снимков на пленку сказал конкретно: «Не надо заниматься ерундой!».

А Нобель — это человек из высокой фотографии.

— Как вы относитесь к популярности снимков еды в инстаграме?

— Мне кажется, людям делать нечего, и они находят темы… Это допустимо. Пусть снимают, что хотят. Если больше нечего, то пусть еду фотографируют.

— Александр Владимирович, для нас-первокурсников ваши занятия были потрясением. В фотолаборатории своя обстановка и атмосфера, у вас совершенно не академическая манера общения, ничего похожего на обычные лекции. Сейчас вы встречаете студентов столь же выразительно?

— Все зависит от разных обстоятельств и само приходит. Единственное, что остается одинаково — я стараюсь видеть в учениках людей, поэтому однозначно всегда буду к студентам обращаться на «Вы». Оно не уничижает вас в моих глазах и не поднимает.

Университетская система взаимоотношений предполагает воспринимать студентов как коллег, я стараюсь видеть в вас людей, которыми, естественно, дорожу. А человеку, пришедшему сюда, наверное, тоже приятно, когда с ним обращаются как с равным. Хотя это и обязательства некие накладывает.

— Вы часто рассказывали на занятиях истории, говорили философские вещи, напрямую не связанные с фотографией. Это стихийно происходило или готовилось заранее?

— Не знаю, мы же живем в определенном времени. Оно на нас влияет. Да, мы должны здесь заниматься только фотографией. Но она, как и любое искусство, предполагает не только получение узконаправленных знаний, постижения процесса, но и каких-то вещей, находящихся около этой конкретики. Это важно. Я должен студентов ввести в особую ауру. Они пришли сюда, зная процесс фотографирования… Взял камерку, нажал кнопку. Но глубина процесса подразумевает более глубокое понимание каких-то сторон жизни. Об этом мы на занятиях и говорим. Многогранность жизненного процесса, система взаимоотношений — она касается нас, «фотографических» людей. Мы должны именно это подавать в своих работах. Как можно стать фотографом? Учебных часов на фотодело дается очень мало. Человеком нужно становиться, а все остальное уже вторично, на мой взгляд. Можно делать шикарную фотографию и принимать в каких-то ситуациях неправильную сторону. Например, недавно я прочитал про фотографа, автора снимка, где стоит спиной к зрителю вьетнамский генерал, и через секунду он выстрелит в пленника. Человек получил за этот кадр Пулитцеровскую премию, но теперь жалеет, что его сделал.

Позиция человеческая очень важна. Мне кажется, важнее всего сформировать какую-то базу, основу… А уже процесс фотографирования это дело техники.

— Как на ваш взгляд, студенты меняются или они всегда похожи?

— Сейчас другие студенты пришли. Они стали более прагматичны… В прошлом году у меня родилась такая мысль: сейчас появились «дети ЕГЭ». Они более формальны, поскольку таков и экзамен. Это люди, которых тяжело очень вытащить на творческий процесс. Им надо просто получить заветный зачет. А рассуждать о каком-то течении, творческом процессе тяжело. Им важнее не поучаствовать в процессе, а сдать экзамен. Я не знаю, какие сейчас будут первокурсники. Но несколько лет назад у меня появлялась идея: с ними надо «брачный контракт» заключать. Прописывать, когда они только приходят в фотолабораторию, что надо сделать для нужной оценки

— Атмосфера на журфаке тоже теперь иная?

— Я больше живу здесь, у себя в лаборатории, не буду брать на себя смелость говорить об атмосфере. Но сужу по косвенным признакам. Раньше делом чести для выпускников было сделать ежегодник. Теперь он стал носить более формальный характер. «Двойку» за отсутствие этого издания никто не поставит. А себя показывать и делать некую работу необязательно. Хотя ежегодник это же итог обучения в вузе и творчество. Своеобразный диплом. Уже года четыре как к этой традиции относятся не так, как прежде. Может, на это повлияло то, что схема учебного процесса другая. Теперь появился бакалавриат, и учатся уже 4 года, а не 5.

— Но, как и прежде, появляются люди, которые проводят в фотолаборатории много времени?

— В прошлом году первокурсники принесли сюда чайник. Он в прошлом семестре был таким «кусочком тепла». Может, останется им и в будущем. Хотя…

Один мой друг историк давно, еще в советское время, вернулся из длительной японской командировки. Пришел к нам в лабораторию, и произнес замечательную фразу: «Советскому человеку демократия не по плечу». Потом мне не раз приходилось убеждаться, что демократию советский человек путает с анархией. Начинаешь общаться с людьми более плотно, чаи распивать, и вдруг понимаешь: это людям необходимо только ради зачета по дружбе. Но есть и те, кто приходит сюда обрести некий кусок энергии. С ними очень хорошо. Они не путают эти вещи.

— Какие-то проекты все-таки возникают?

— Они есть, но их немного, что не радует. Раньше делали календари, сейчас их стало меньше. Хотя в этом году мы сделали такое проект: выставили портреты людей, которые уже почти окончили журфак. Пятый курс — их обычно никто не знает, у них мало лекций. Мы сделали галерею лиц. Хочется, чтобы люди оставались в сознании факультета. Грустно смотреть, когда студентов забывают, хотя они еще учатся. Недавно был такой случай — одна девочка после первого курса работала проводником, заговорила с пассажиром, и оказалось, что та только что получила диплом. Они друг друга не знали по факультету, что немного грустно. Если мы уж вместе поучились, поработали, это должно остаться на всю жизнь. Кстати, поэтому же хочется помочь ассимилироваться на факультете первокурсникам. Они приходят, похожие на ежиков, отбиваются ото всех. Но они здесь не чужие, а свои.

— Вы когда-то входили в пионерский штаб. Говорили потом о нем, что это ваша школа жизни…

— Я так думаю. Речь не идет о роли этого детского коллектива в истории… Те люди, с которыми я там был, они для меня лично дороги.

— Сейчас возможны подобные объединения?

— Собирались возрождать движение скаутов… Надо детей куда-то пристраивать. Мне в пионерском штабе было хорошо, у меня остались с тех времен друзья. Понятно, годы идут, что-то меняется. Может, надо больше жить настоящим, а я живу прошлым. Но для меня все воспоминания очень значимы…

Текст: Мария Симонова

Фото: Н. Барова