От монет до телогреек:
Что находит в своих стенах житель Заисточья

Автор

Евдокия Шеламова

В историческом центре Томска находится более 3 000 деревянных домов: от памятников федерального значения до многоквартирников. Какие-то законсервированы, какие-то стоят заброшенными, но большая их часть — жилые.

В рамках спецпроекта «Исторический центр» мы узнаём, кто и как живет в старинных деревянных домах в черте города.

Татарская слобода встречает нас непривычными после проспекта Ленина тишиной и сугробами. Стуча зубами, мы плетемся по заснеженной Источной, пытаясь разглядеть на экране смартфона в какую сторону идти. Наш герой Анатолий ждет нас в двухэтажном деревянном доме, и в моем промерзшем мозгу неизбежно возникают бревенчатые стены, традиционная русская печь и кот.

В реальности мы оказываемся в пустой двухкомнатной квартире с одной обжитой комнатой, где на полу заряжающиеся гаджеты соседствуют с бутылкой «Пепси» и цветочными горшками. Анатолий Ман, сотрудник патрульно-постовой службы, объясняет, почему дома такая разруха:

— Вообще сейчас я живу в другом месте, а сюда приезжаю время от времени, ковыряюсь с ремонтом. Фактически я прописан и формально живу уже здесь лет 20, поэтому можно сказать, я коренной житель Заистока, — Анатолий смущенно улыбается.

Мы сидим на диване, затаившись за кучей сумок. На столике возле кровати — китайский чайничек, пара глиняных чашек и глобус. Вся одежда висит на веревке около окна, на полу горой свалены подушки и вещи в пакетах, на батарее сушится мягкая игрушка из мультика про зайца Бо. Обычный молодой парень в обычной квартире.

— Этот дом, если сравнивать с другими деревянными, очень молодой — 1989 года постройки, восстановлен на месте сгоревшего. К культурному наследию он не относится, поэтому и сделан был на «тяп-ляп». Зато можно всякие интересные штуки в деревянных домах найти, особенно во время ремонта, когда полы приходится вскрывать. — Анатолий протягивает нам клочки старой бумаги. — Здесь я пачку «Шипки» болгарской нашел в стене. Это сигареты, сейчас таких, конечно, уже не производят. Еще пфеннинг немецкий находил, ГДРовский, монетки всякие. В более старых домах у моих знакомых даже царские монеты находились, то есть всякие такие исторические штуки просто под ногами валяются.

В доме, несмотря на голые стены, тепло — правда, никакой старинной русской печью здесь не пахнет. По словам героя, даже в Заистоке уже практически не осталось домов с печным отоплением:

— Всего этого деревянного антуража уже нет, — пожимает плечами Анатолий, — обычные квартиры, современные, ничем не отличаются, наверное, от кирпичных домов. Хотя все ведь зависит от качества постройки. Бывают и кирпичные хорошие дома, бывают и деревянные. И наоборот. Этот, к сожалению, как раз такой: бревна не гнилые, но абсолютно разные по диаметру: одно больше, другое шире. Соответственно, стены очень кривые, штукатурку нормально не положишь, да и технологии при строительстве видимо были нарушены.

— У нас ведь есть главная проблема, — продолжает парень, — за деревянными домами нет никакого ухода. Не проводится ни капитального, ни косметического ремонта, а если и проводится, то тоже неправильно. При грамотном уходе дома старой постройки очень комфортны для жизни: изначально для них подбирали правильный брус, окна делали хорошие. Строили на века, но сейчас у людей, которые здесь живут, самое сложное — это ухаживать за домом.

В доме, где живет Анатолий, всего четыре квартиры. Вслух замечаю, что, наверное, в отличие от многоквартирника здесь другие отношения с соседями: в многоэтажном доме хорошо, если знаешь, кто рядом с тобой живет. Анатолий отрицательно качает головой:

— Раньше атмосфера была другой, отличалась от больших домов. Соседи друг друга все знали. Когда я маленький еще был, соседи постоянно ходили друг к другу, иногда даже праздники вместе отмечали — ставили столы возле ограды… Но это давно уже ушло, может, сейчас просто время другое? В этом смысле сейчас уже никак не отличается жизнь в маленьком доме от дома многоподъездного.

Брожу в полутьме по квартире, разглядывая темные деревянные стены с полосками строительной пены на них и окна, выходящие на Заисточье, — единственные светлые пятна в ремонтируемых комнатах.

— А почему дом решили восстанавливать? Это не памятник же…

— Я так понял, что он изначально для сотрудников какого-то предприятия строился, уже не знаю, что именно там случилось, — отмахивается на наш вопрос Анатолий, и заметно оживляется, когда мы заходим во вторую комнату.

— Представляете, тут раньше вместо утеплителя были телогрейки — старые, изъеденные молью, — машет рукой в сторону стен. — Я много времени провел, убирая все это щетками, перфоратором… Вообще сложно все это переделывать. Куча сил, денег, но если все сделать как следует, то и здесь можно жить так же комфортно, как и в каменном доме.

— А может проще переехать?

— Мне нравится Заисток — сам район неплохой, вдали от оживленных дорог. Может кому-то такое не подходит, но не мне. Для меня больше важен район, в котором я живу, чем дом или какие-то бытовые вещи. Река рядом, машины постоянно под окнами не ходят. Живу в тишине, и в то же время центр близко: можно от Ленина доехать до любой точки города. Хотя вот только недавно поблизости появились магазины и то, наверное, в связи с тем, что стали строить новый район с высотками. До этого их не было, приходилось куда-нибудь выезжать в супермаркет.

— А если бы предложили переехать в кирпичный дом, например, в многоэтажку в Заисточье, согласились бы? — не сдаюсь я.

— Если бы предложили, переехал бы — не раздумывая, отвечает Анатолий и тут же спохватывается:

— Дело не в самом доме… Хотя… может быть и в нем. Кирпичный кажется более надежным. Вечная проблема деревянных домов — пожары могут возникнуть, поджоги часто бывают. Хотя гораздо чаще встречается небрежное обращение с проводкой. В кирпичных домах все равно таких проблем меньше возникает, они полностью не могут сгореть. При пожаре в квартире сгорит, например, диван, это не то же самое, что весь деревянный дом целиком. Только из-за этого бы переехал. А так в принципе, ну не знаю… — он растерянно умолкает. В полной тишине слышится стук осыпающейся штукатурки, которую я неосторожно задеваю. Кажется, район и вправду очень тихий.

Анатолий задумывается и с неохотой продолжает:

— Были времена, когда деревянные дома вообще очень часто горели по всему городу — освобождали место под строительство, строительные площадки. Сейчас как-то с этим попроще стало, сжигали уже в основном расселенные дома, потому что их сносят за федеральные деньги, а не за счет города. Но сейчас такого уже не вспомню, сейчас уже все спокойно.

Перед уходом спрашиваю, как планирует обустроить квартиру: может, хочет вернуть аутентичное деревянное жилище?

— Хотелось бы что-нибудь адекватное, современное сделать, — улыбается Анатолий, — Чтобы хотя бы визуально исчезли ошибки тех, кто до меня здесь пытался что-то делать.

На улице останавливаемся, чтобы сфотографировать дом. На подоконнике первого этажа виснет мальчик лет семи, заглядывая в окно и разговаривая, видимо, с подружкой:

— Ты говорила, что будешь есть 10 минут, но ты не ешь 10 минут, — рассудительно тянет ребенок и, замечая нас с фотоаппаратом, строго спрашивает:

— Вы что, туристы? Я вот здесь всю свою жизнь прожил…

Фото: Данил Шостак