Как в Томске «живётся» языковым школам:
Учредитель школы «Англия» Роман Нечаев о буднях частных преподавателей

автор

Полина Щедрина

В Томске работает более 50 частных языковых школ. Как устроен этот бизнес? Почему всё больше людей открывают свои языковые школы, и как они уживаются на такой сравнительно небольшой территории?

Об этом «Томскому Обзору» рассказал Роман Нечаев, один из учредителей языковой школы «Англия».

В бизнес не за выгодой

— После университета я осознанно пошёл работать в сельскую школу — именно для того, чтобы нести свет, знание и просвещение. Проработал там семь или восемь лет, а потом перебрался в Томск преподавать в гимназии. И работал там до тех пор, пока не понял, что не готов работать в такой обстановке — и написал заявление об увольнении по собственному желанию.

А тут как раз позвонил друг, который тогда работал в частной школе: «Есть вакансия, приходи». Я пришёл и сразу понял, насколько это радикально отличается от преподавания в государственной школе.

Например, в обычную школу ты ходишь с огромными сумками, полными тетрадок. К урокам готовишься почему-то дома. Если нужно распечатать материалы к занятию, то делаешь это тоже дома и за свой счёт. Но как только ты приходишь работать в частную школу, тебе говорят: «Ты вышел отсюда после рабочего дня — всё, забудь про работу: готовишься к урокам ты здесь, а не дома, печатаешь тоже здесь». В частной школе преподаватель свободен в использовании любых доступных учебных материалов, не как в обычной — где эта книжка одобрена, её можно, а эту — нельзя, она от «вражеских агентов».

Правда, только на первых порах ощущается такое чувство безграничной свободы. Потом даже в частной школе появляются ограничения. Ты хочешь купить учебник, а владелец говорит — нет, я не буду на это тратиться. Ты хочешь проектор и другие классные интерактивные штуки — но школе это не нужно. О'кей, я что — из своей зарплаты это буду покупать?

Из частной школы я потому и ушёл — чтобы в дальнейшем мне ни с кем не приходилось согласовывать ни учебники, ни направление развития школы. Именно поэтому и открылась языковая школа «Англия», а не для того чтобы деньги зарабатывать.

Для меня это по-прежнему не бизнес. В 2011 году, когда у «Англии» всё только начиналось, мы — команда учредителей, все когда-то работавшие преподавателями английского в той частной школе — наняли бизнес-тренера. На одной из сессий она нам говорит: «А вы знаете, что вы не бизнесом занимаетесь?». Мы, конечно, догадывались, что это называется не бизнесом скорее, а самозанятостью. Бизнес — это когда тебя не будет месяц на работе, но при этом школа будет продолжать функционировать — только с другими учителями. А если мы на месяц бросим «Англию», то это будет не школа, а пустое помещение.

Языковую школу можно превратить в бизнес, если в ней много студентов и грамотно выстроены бизнес-процессы. Это такие школы, которые с уходом учителей не теряют студентов. Раньше мы думали, что это достоинство. Но по-прежнему не понимаем, как сделать так, чтобы студенты приходили учиться именно в школу, а не к конкретному преподавателю.

Понизить зарплату ради ощущения свободы

— По сути, всё начинала Елена, одна из основательниц «Англии». Она одна написала бизнес-план, узнала, как зарегистрировать предпринимателя, какую форму собственности выбрать.

Следующий шаг — придумать логотип и выбрать название. Я очень хотел, чтобы школа называлась «Saint George’s School», Школа Святого Георгия — в честь покровителя Англии. По-моему, дико романтичное название. Но мою идею зарубили — сказали, надо попроще, а то из-за слова «saint» ещё подумают, что это какая-то религиозная секта. Я в этом споре проиграл, и мы придумали «Англию» — как раз на «а», чтобы быть в начале алфавита в списке ДубльГИС.

У каждого из нас, основателей школы «Англия», было по 5–7, а то и больше, лет работы в частных языковых школах. Этого времени хватило, чтобы обзавестись длинным списком телефонов студентов. Мы так и звали наших первых учеников: открывали список — и по порядку начинали обзванивать. «Ребята, у меня появилась школа. Я тут работаю. Приходите ко мне учиться», — и студенты приходили. Их сразу стало достаточно много, чтобы бизнесу не вылететь в трубу. С самого начала мы не работали «в минус».

Разговорный клуб в школе «Англия»

Наш первоначальный взнос составил 180 тысяч. Мы заплатили за несколько месяцев аренды, купили компьютеры, стулья, заплатили за рекламу в маршрутках, дизайнеру. Ещё программисту, который придумал для нас специальную программку для учета финансов. Просто мы подумали, что «1С» — слишком громоздкая для нас система.

Зарплату преподавателям вычислили так: например, если мы сами будем получать столько-то — не вылетит ли при этом сама школа «в минус»? Кажется, вылетит; тогда давайте сделаем зарплату поменьше — во, так не «в минус» и самим жить можно.

На самом деле, мы все потеряли в зарплате, когда ушли в свой бизнес. Если раньше в частной языковой школе ты мог как преподаватель получать по 50 тысяч в месяц, то тут, когда ты сам «бизнесмен», получаешь по 18 тысяч, по 23. Но мы были к этому готовы ради ощущения свободы.

В той частной школе, откуда мы ушли, были не совсем простые отношения с владелицей. Иной раз чувствовалось, как воздух в школе буквально наэлектризован, все нервные, на взводе. Мы тогда очень любили работать по субботам — в тот день хозяйка той школы не приходила в офис. Как-то раз, уже работая в «Англии» в новом офисе, мы подумали: «А вам не кажется, что у нас каждый день суббота?». Мы кайфовали от этого. Ради этого кайфа мы были готовы даже на двукратное понижение зарплаты.

Язык, концепция, костюм

— Сначала в «Англии» преподавали только английский — то, что мы вели сами. Через пару месяцев начали звать уже других преподавателей и вводить новые языки. Французский у нас появился первым после английского — и появился неожиданно. Всё началось с того, что я сам давно хотел выучить этот язык. Пришёл в одну языковую школу, где французский преподавали, мягко говоря, не очень. Там учили, например, что глаголы… склоняются. «Что за отстой», — жаловался я коллегам на работе. И тут мне говорят: «У меня есть знакомая, которая преподает французский, давайте её к нам позовём». Позвали. Я потом звонил студентам из той школы, где пытался выучить французский, звал к нам. Их начальство угрожало мне — считали, что это я так несправедливо поступаю. Хотя в нашем бизнесе звать студентов к себе — это нормально, так можно делать. Но тогда директор обещала подослать на мой адрес «пацанчиков», чтобы те меня побили. Адрес-то был записан в договоре. К счастью, всё обошлось. Зато с тех пор у нас в «Англии» есть французский.

Однажды студенты нашей школы нам говорят: «А что это испанского нет?». Дело случая! Мы нашли божественную, просто потрясающую преподавательницу испанского языка. Позже появились немецкий, китайский, итальянский. Какое-то время у нас вёл приходящий итальянец — оказалось, что в Томске на удивление много жителей этой страны, которые зачем-то приезжают в Сибирь учить русский язык.

На первых порах мы даже не думали о том, чем мы будем отличаться от других школ. Концепция? Да ни в одном глазу! Нам хотелось просто работать на себя без всякого контроля сверху. Но бизнес-тренер убедила: концепция у школы всё-таки должна быть. В процессе обсуждений мы поняли, что «берём» атмосферой. В «Англии» любят людей и разговаривать с ними. Мы верили, что этим мы и отличаемся. Сложность одна: когда у тебя такая концепция — твои ученики входят в положение друзей с преподавателем. Когда кто-то из них меняет школу за ушедшим преподавателем — у тебя остается душевная травма, как будто тебя предали.

Наш следующий бизнес-тренер сказала нам: «Вы должны быть руководителями. У вас должен быть отдельный кабинет, к вам должны обращаться на „Вы“. И перестань уже, Рома, ходить в растянутых кардиганах, надень костюм!». Этого я, правда, не сделал, но отдельная комната у нас появилась.

Следующий шаг: получить лицензию

— Преподаванием может заниматься любой, у кого есть диплом, лицензия для этого не обязательна. Но лицензирование имеет свои плюсы: во-первых, все твои студенты потом могут получать налоговый вычет — 13% от всех денег, которые они принесли в школу. Во-вторых, все понимают: если миллионы государственных учреждений проверили эту школу, значит, в ней всё соответствует стандартам. Мы получили лицензию в октябре 2015 — и для «Англии» это был, несомненно, шаг вперёд.

Эту лицензию мы долго не могли получить. Наш первый офис был в совершенно адовом здании. Во второе помещение, где у нас за 12 месяцев было 11 крупных потопов, санэпидемстанцию тоже как-то особо не пригласишь. После очередного потопа я шёл мимо строящегося здания на Никитина. «О, хорошее здание», — думаю. Записал телефон, позвонил владельцу. Следующая мысль: «Кажется, нам хватает денег, чтобы арендовать весь этаж». Да, это будет напряжно — вернее, просто нечеловечески дорого. Но… «мы же развиваемся, всё у нас получится».

«Что? Где? Когда?»

Зато в новом офисе всё хорошо с освещением и вентиляцией, поэтому мы легко получили лицензию. Ещё одно преимущество: есть крупные бизнесы, которые заключают контракты только с лицензированными предприятиями, в том числе языковыми школами. И это странно: лицензия ведь выдается на помещение, а не на преподавателей. А какое этим бизнесам дело до нашего помещения, если не они к нам ездят на занятия, а мы к ним на предприятие? Но тем не менее правило работает.

Драмы и уходы

— Сразу после переезда в новое здание из «Англии» ушли три преподавателя, все трое открыли в Томске свои языковые школы. С одной стороны, это мощный повод огорчаться — каждый увел с собой очень много студентов, и на первых порах это был большой удар для нас. Но есть и позитивная сторона: смотрите, мы воспитали этих преподавателей в «Англии» так, что после работы с нами они чувствуют себя достаточно уверенно для собственного бизнеса. Как сама «Англия» в своё время вышла из другой языковой школы. То есть мы стали такой устойчивой крупной компанией, от которой отпочковываются мелкие. Это нормальный процесс, с этим просто нужно смириться. Хоть мы и предполагали, что в «Англии» будет возможность карьерного роста, что будут преподаватели с разными степенями ответственности, что можно претендовать на должность директора — но, видимо, те, кто уходит, считают по-другому.

Конкурс «Поем с удовольствием»

Сейчас на фоне всех санкций и лозунгов в духе «Крым наш!» людям стало совсем не до иностранных языков. Само собой, это сказывается на школе: впервые в прошлом году четыре месяца подряд мы работали «в минус». С новым учебным годом всё вроде восстановилось, но в декабре — новая драма: снова уходят преподаватели, а главное — один из учредителей. А в уставе записано, что учредитель не имеет права совершать действия, направленные на причинение ущерба школе. Но вопреки всему этот учредитель уходит, создает свою школу, но при этом не выходит из состава «Англии». Потому что не хочет. С друзьями, как оказалось, бизнес строить сложно. Сложнее вести совместное дело, пожалуй, только супругам. Выйти из этого конфликта нельзя — нужно просто жить и работать дальше.

О студентах и немного — о депутатах

— Сейчас у нас занимаются ученики в возрасте от 4 до 65 лет. Сам я больше люблю работать со взрослыми — студентами лет по 30–40, которые подходят к языку ответственно и осознанно, руководствуясь только личной мотивацией. Большинство из них учат язык, потому что путешествуют. Кто-то переезжает за рубеж на ПМЖ. Школьники учат в основном потому, что «мама сказала». А сказала она это, потому что ей самой язык учить лень. «О, у меня же дети есть, пусть они учат», — думает она. «Вот поедем отдыхать — будешь там говорить по-английски с официантом в ресторане». Странная ситуация, правда? Что-то я не видел, чтобы в России детям 11–12 лет доверяли говорить с официантами. Откуда уверенность, что они сделают это на английском?

Иностранные языки нужны всегда — по крайней мере, пока границы не закроют. Знаете, есть такая депутат Яровая? Она из той же компании, откуда Мизулина, Милонов и прочие. Вот Яровая ещё круче, чем они. «Мы граждан какой страны воспитываем, преподавая в школах один, а то и два иностранных языка? Это нужно запретить!», — говорит она. Всеми силами поддерживаю госпожу Яровую — давайте запретим языки в школах, тогда все дети из них уйдут к нам, в частные школы! В остальном же я её, конечно, не поддерживаю.

Хэллоуин в «Англии»

Традиции, международные экзамены и бесплатное шампанское

— За все четыре года в «Англии» сложились свои традиции — например, киноклубы или ярмарки. После расставания с частью коллектива мы решили сфокусироваться не на развлекательной части, а на качестве образования. Каждую неделю мы проводим семинары для преподавателей, и по итогам они смогут сдать международный экзамен по преподаванию английского как иностранного для взрослых.

Ещё мы хотим ввести услугу «Скорая помощь». Это когда человек не знает, как справиться с домашней работой в школе или вузе. Но зато он знает, что в нашей школе ему помогут сделать эту работу.

Может быть, стоит признать, что бизнесмена из меня не получилось — но ведь я и не считал никогда школу «Англия» бизнесом. Пусть лучше я буду заниматься привычной мне преподавательской работой, а руководить школой будут молодые и задорные — которые придумают, где взять новых студентов и куда правильней разместить рекламу. Я не подвожу итог — но просто фиксирую: это были бодрые четыре года жизни вместе с «Англией»! И особенно незабываемым был сентябрь 2014 года, когда мы переехали в новый офис и устроили большую вечеринку. На ней было человек 200 гостей, диджей и бесплатное шампанское. Я люблю вечеринки — и в тот момент я понимал, что именно так должна выглядеть идеальная вечеринка. Когда с надеждой думаешь — всё у вас получится в этом новом офисе, аренда окупится, и мы со всем справимся.

Фото из архива школы «Англия»