Пора на экспорт.
Интервью с главой Сибирской Аграрной Группы Андреем Тютюшевым

По данным Национального союза свиноводов, Сибирская Аграрная Группа заняла 5 место в «Рейтинге крупнейших производителей свинины в РФ по итогам 2015 года».

Глава холдинга Андрей Тютюшев встретился с журналистами и ответил на вопросы, связанные как с текущей ситуацией на рынке, так и с планами Аграрной Группы на ближайшее будущее.

— Наблюдаете ли вы снижение спроса на мясо в связи с кризисом?

— Мясо — это рыночный продукт, который можно продать всегда, вопрос — по какой цене. На сегодняшний день его потребление в России неоднозначно. По одним данным оно упало, по другим — снизилось в начале 2015 года, а к концу года выровнялось. Когда был скачок цены на мясо до 180–190 рублей, спрос немного «откатывался» назад. Сейчас цена упала, спрос возвратился. Если мы посмотрим на те же овощи или крупы, то увидим, что некоторые из них за два года подорожали раза в два, а некоторые и в три.

В целом, статистика неоднозначна. Если сравнивать год с годом, то там есть падение. Если мы будем сравнивать декабрь к декабрю, то в принципе по мясу потребление у нас осталось на уровне прошлого года. Я говорю про мясо вообще — понятно, что по говядине потребление упало раза в полтора, потому что она стала дорогая. Но оно выросло по птице на 12–13%, что компенсировало потребление говядины. По свинине все сохранилось примерно на уровне прошлых лет.

— А как меняется стоимость птицы на томском рынке?

— Здесь некорректно говорить про Томск. Когда мы говорим про баланс спроса и предложения по любому мясу, мы должны говорить в принципе про всю территорию России. По птице цена на мясо у нас стоит два года — оптовая была в районе 100 -103 рублей, сейчас немного снизилась до 97–98 р. Но оптовая цена — это отдельный рынок, который живет по своим законам, хотя он, безусловно, влияет на конечные цены в магазине. Одновременно увеличился спрос на птицу на уровне 12–13% за 2015 год, но это было сбалансировано тем, что и производство мяса птицы в России выросло на те же 12–13%. Именно поэтому цена стоит.

В целом, я считаю, что цены на мясо отрегулируются, поскольку на сегодняшний день стоимость мяса в России самая низкая в мире вообще. Для сравнения, мясо в Китае, Индии стоит в два раза дороже, в Европе в 2,5 раза дороже, чем в России.

— Что происходит с рынком свинины, и что будет происходить с ним в ближайшее время, на ваш взгляд?

— Рынок по свинине уже насытился. Это объективно, это видно — сейчас спроса меньше, чем предложения. А дальше, как всегда — будут выживать сильнейшие. Часть свиноводческих предприятий может обанкротиться.

Просто для сравнения: до того, когда мы поставили томский свинокомплекс на санацию (процесс завершится в 2017-м — прим.ред.) — а у нас он был достаточно эффективным среди всех старых российских комплексов — себестоимость была порядка 135 рублей за килограмм свинины. Сейчас на рынке цена на свинину снизилась и стала меньше 130 рублей. А есть ведь и более слабые комплексы, чем был наш, и как долго они смогут жить в убытках — это вопрос. Скорее всего, 10–15% обанкротятся. Мяса на рынке станет меньше, цена на него вырастет. Когда это будет — я думаю, что через год.

— То есть, когда конкуренты будут выбывать, вы будете заполнять освободившееся пространство?

— Это стратегия нормального бизнесмена. Есть же такая притча, когда два ковбоя по прериям идут, за ними лев. Они начинают от него убегать. Один сбрасывает кобуру, ружье, второй говорит: «Ты что, все равно же догонит». На что первый отвечает: «Главное, чуть-чуть быстрее тебя бежать!».

— А в чем заключено ваше «быстрее бежать»?

— В чуть большей эффективности.

— Переработку будете увеличивать?

— Это тоже является эффективностью. Да, мы будем увеличивать переработку, но не в плане мясопереработки как производства колбасных изделий и полуфабрикатов.

Для нас увеличение переработки это, прежде всего, уход с рынка полутуш (на котором мы, в основном, присутствуем) на рынок куска и мелкого куска, то есть ближе к потребителю.

— То есть будете больше работать с розницей?

— Не совсем. Дело в том, что спрос у оптовиков, которые изначально приобретали полутуши, меняется. Как и отношение людей к продукту, и доверие потребителя к рознице. Если раньше человек специально шел на рынок для того, чтобы купить якобы «свежее мясо», не доверяя магазинам, то сейчас всё: сети начали отрабатывать и этот продукт. Мясо в сетях уже хорошего качества и идти на рынок смысла нет, потому что стоит оно столько же, а тратить времени на поход надо больше. Поэтому рынки, которые изначально потребляли полутуши, просто отмирают. А мы, соответственно, будем активно развиваться в направлении производства мелкого и крупного мясного куска.

— Сейчас вы собираетесь строить новый свинокомплекс в Тюмени. Насколько это оправдано в условиях перенасыщения рынка?

— Это стройка, оправданная с точки зрения нашей стратегии развития. В Тюмени будет строиться селекционно-генетический центр, который нацелен, прежде всего, не на производство мяса свинины, а на производство племенного поголовья.

В прошлом году мы произвели порядка 100 тысяч тонн мяса свинины. После выхода томского комплекса на полную производственную мощность после обновления, потенциал комплексов Аграрной Группы в 2018 году составит порядка 140 тыс. тонн по мясу.

Для обеспечения такого потенциала требуется очень большое количество свиноматок, хороших гибридов, так называемых F1, которых необходимо выращивать на племенных фермах. Родителей таких свинок надо выращивать в «чистой линии». Соответственно, у предприятия есть большая потребность в «чистых линиях».

«Чистые линии» — это валютный товар, который сегодня можно покупать только за границей. Но из-за санкций Европа, где находятся основные поставщики племенного поголовья, для нас на сегодняшний день закрыта. Поэтому можно сказать, что мы, следуя программе президента по импортозамещению, строим селекционно-генетический центр и там будем производить именно то поголовье, которое будет являться прародителями наших товарных свиней.

Это будет небольшой комплекс на 2000 свиноматок, основное его направление работы — получение племенного поголовья, прежде всего, свинок. Их рождается примерно половина. А отбираются только самые хорошие — порядка 30%.

— Это закроет потребности вашего холдинга?

— Да, закроет. Более того, будет и резерв для продажи.

Ранее планировалось строить этот комплекс в Томске. Почему в конечном варианте была выбрана Тюмень?

— На то есть масса причин, главная из которых — это ветеринарная ситуация. В Томске ставить генетический центр в соседстве с большим комплексом нецелесообразно, подвергать «детский сад» опасности нахождения рядом со взрослыми животными не нужно. В Тюмени нет промышленного производства, которое бы осложняло ситуацию — комплекс будет расположен в 100 километрах от города на севере. Это некий санитарный оазис, ветеринарно благополучная территория.

— Какие-то еще инвестпроекты рассматриваете?

— Пока нет. У нас еще не закончен Красноярск, порядка миллиарда инвестиций у нас только туда предусмотрено, потому что там нужно достроить комбикормовый завод, инфраструктуру. Много чего сделать по убойному цеху, административным зданиям. Томская санация — это тоже большие расходы, нам нужно реконструкцию бойни сделать.

— Вам звонят с предложениями купить какой-нибудь мясокомбинат?

— Таких предложений сейчас хватает, мясоперерабатывающих предприятий продается очень много, уже года полтора-два. Как только цены на мясо взлетят, будет передел рынка. С точки зрения концентрации у мясопереработки это явно ожидается. Когда и кто займется консолидацией рынка — не знаю. Пока все ждут.

— У кого хорошие шансы выжить?

— На самом деле, они есть у всех. Мелкие, ручные производства будут закрываться. Крупные компании с большими объемами в Новосибирске, Барнауле, Красноярске хорошо себя чувствуют. Мясопереработчики вымирать массово не будут. Работать «в ноль» они могут долго. Будут экспериментировать с рецептурами — делать дешевые замены, вводить мясо птицы, больше этого, меньше того. И мы придем в конечном итоге к Западу, когда колбаса делается не из мяса, а из отходов мясного производства. Это не значит, что получившееся будет вредно, просто она всю жизнь производилась из того, что жалко выбрасывать. Немцы вон удивляются — зачем, как мы сейчас, пускать деликатесный кусок в колбасу.

— Поставки за рубеж не планируете?

— Сейчас планируем. Азиатские рынки нам наиболее интересны — это не только Китай, но и Вьетнам, Камбоджа, Корея. Я был удивлен — доля потребления свинины там колоссальна, порядка 70%, тогда как у нас в России — 30%. Европу тоже не отметаем, но там ситуация сложнее.

Раньше мы никогда не развивали эти направления, потому что всегда боролись с импортом. А сейчас ситуация изменилась — надо бороться за экспорт. Если до этого мы собирали информацию, думали, размышляли, как, куда и так далее, то сейчас это уже отдельное направление деятельности, создан специальный отдел.

Сейчас нам надо отработать логистику, изучить ветеринарное законодательство разных стран. Получить сертификат на вывоз продукта из страны, а там — сертификат на ввоз. У разных стран есть разные требования. Чаще всего, страны требуют аттестации о прохождении предприятий всякими системами сертификации, типа ISO-2000. Причем не просто пройти — сначала должен сертифицироваться животноводческий комплекс, убойный цех и так далее. В зависимости от страны, эти требования либо жестче, либо мягче.

— Что планируете поставлять?

— Все, что угодно. Раньше стратегия у нас была проста — при нехватке ресурсов, а ресурсов всегда не хватало, нашей задачей было как можно быстрее построить, и как можно больше вырастить за ограниченное количество времени. Сейчас пришло время, когда мы должны работать над оптимизацией, внутренней себестоимостью продукта. И если раньше мы продавали мясо полутушами, то сейчас возникают вопросы, как, например, выгодно продавать ухо — с мочкой или без? Например, китайцы употребляют только ушную раковину, и у них она дорого стоит.

Куриные языки, роговицу глаза, свиные хвостики тоже можно продавать. У нас они бесплатные, по большому счету, а в Китае стоят больших денег. Так, куриные ножки у нас по 30 рублей за килограмм, а в Китае — 3 доллара, вот разница какая. Вопрос, как научиться зарабатывать на этом рынке. Но мы научимся. Пока рентабельность позволяла и задачи были другие, мы шли по другому пути.

Есть масса таких моментов, которые должны просто повлечь более эффективное использование и переработку того, что мы на сегодняшний день уже имеем. Раньше мы не учились это делать — когда конкурировали с западными гигантами, это было сложно. А по тому курсу евро-доллара, это было и экономически нецелесообразно.

При сегодняшнем моменте это становится интересным направлением деятельности, вполне целесообразным.

Текст: Елена Фаткулина

Фото: Дмитрий Карпушев