18+
18+
Интервью, Книги, Книги в Томске, Люди, Принцип чтения, Слова, Томск книги дмитриенко история томских улиц краеведение Принцип чтения Надежды Дмитриенко.Что читает автор лучших книг о Томске
РЕКЛАМА

Принцип чтения Надежды Дмитриенко.
Что читает автор лучших книг о Томске

АВТОР
Мария Симонова

Она так любила книги, что уже в младших классах прочла роман Золя.

До сих пор Надежда Дмитриенко, доктор исторических наук, профессор кафедры музеологии, культурного и природного наследия ТГУ, редактор альманаха «Сибирская старина», автор и соавтор всех самых крупных и содержательных изданий по истории Томска, читает с большой радостью.

Специалист по истории, она рассказала нам не только о своих ярких книжных впечатлениях, но и об интересных мемуарах, о важном наблюдении Бориса Акунина и об ушедшем из жизни в 1919 году молодом писателе Василии Красногорском.

Мое раннее детство прошло в Комарчихе, маленькой деревушке в Алтайском крае, сейчас ее уже нет. И сколько помню себя – интересовалась книгами. Чем еще было увлекаться? Интернета не было, телевидения тоже. В нашей деревне даже электричества не было, пользовались керосиновыми лампами.

Родители не особо поощряли мою любовь к книгам, слишком я была «запойная» чтица. Иногда и запрещали читать, особенно по вечерам. Но дома была небольшая печка для отопления, и я помню, как присаживалась у печной дверцы и незаметно для родителей читала при свете горящих дров.

Выбор для чтения был небольшой. Правда, мне все же повезло больше, чем герою рассказа Василия Шукшина, который читал даже бухгалтерские книги. У нас в начальной школе имелась небольшая библиотечка детских книг, все они помещались в одном книжном шкафу. Книги выдавала учительница Фаина Ильинична. Она заметила, что я сильно, больше других, увлечена чтением и разрешила мне самой выбирать книги. До сих пор помню ту радость, которую ощутила, когда открыли шкаф, и я стала перебирать и рассматривать книги.

Дома у нас книг почти не было. В те годы, в начале 50-х, время было тяжелое (впрочем, в России оно всегда непростое). Некоторые книжки попадали ко мне в руки поврежденными, в них не хватало страниц. Однажды, помню, читала какую-то повесть американского автора про темнокожих. Их изображали как героев, жертв социальной несправедливости, что вызывало во мне большое, до слез сочувствие. У той книги не было окончания, мне же очень хотелось узнать финал. Выходные данные сохранились, и я отправила в издательство письмо, попросила выслать мне книжку. К сожалению, никакого ответа так и не дождалась.

Когда стала постарше, моя любовь к чтению только возросла: читала по учебной программе и то, что советовала школьная учительница литературы Галина Ивановна Нестеренко. Хорошие были рекомендации. Зимой 1965/66 года в «Комсомольской правде» публиковали рецензии и отзывы на книги молодых авторов, представленных на премию Ленинского комсомола (была в те времена такая литературная премия). Учительница посоветовала мне эти произведения. Тогда-то я и стала читать прозу и поэзию (и не только молодых авторов) в журналах «Юность» и «Молодая гвардия» и отдельные издания Гранина, Солоухина, Гончара, Паустовского.

***

Университет очень изменил мое чтение. До поступления на историко-филологический факультет ТГУ я читала в основном русскоязычную литературу. А в студенчестве заинтересовалась американскими авторами. Особенно полюбила Фолкнера. Европейская литература меня тоже привлекала. Лет десять читала только зарубежных писателей. Очень любила журнал «Иностранная литература», пока в 80-е годы на его страницах не стали усиленно публиковать авторов «стран народной демократии», писателей из Болгарии, Румынии. Не очень они были для меня интересными.

В конце 80-х – начале 90-х, когда в условиях «перестройки» начался литературный бум и стали доступны считавшиеся «недостойными» в советское время авторы – Булгаков, Пастернак, Солженицын, я, конечно же, с увлечением их открыла для себя. Многое сначала публиковалось в журналах. Интересно, что «Мастера и Маргариту» я первый раз читала в «полуслепой» распечатке.

До сих пор любимое времяпрепровождение – в библиотеках и книжных магазинах. В последних - не просто бывать, а обязательно там что-то покупать. Иногда даже и лишнее.

В Томске, куда я приехала учиться в 1966 году, был только один книжный магазин – «Искра». Потом появилась букинистическая торговля, открылся магазин на Иркутском тракте, позже – «Академкнига». И все.

В 2000-х годах город переживал настоящий бум книжных магазинов. Я во многие ходила, а потом заметила: они стали закрываться: на Южной, в здании, где «Детский мир», был неплохой книжный магазин. Однажды пришла – а его уже нет. Потом открыла для себя магазин «Томкнига» на улице Котовского, но и он прекратил свою работу. Обидно.

Хорошо, на углу Ленина и Савиных книжный сохранился, мне он нравится. Там всегда хорошие подборки новых поступлений, можно спокойно выбрать книжку, полистать ее, даже немного почитать.

Я бывала в некоторых книжных магазинах в Соединенных Штатах Америки, это синтез магазина и библиотеки. Всегда есть детская зона, где ребята могут играть, выбирать книжки. В залах кресла, удобно смотреть, читать книги перед покупкой.

Не люблю читать в интернете, в цифровом формате. У меня нет электронной книги. Для меня книга – это больше, чем только информация. Важны иллюстрации, оформление, шрифт, возможность перелистать страницы, вернуться к какому-то фрагменту или заглянуть вперед.

Где хранить бумажные книги, это, конечно, вопрос. Раньше многое брала в библиотеке, потом стала чаще покупать, теперь вся квартира завалена книгами. Что будет дальше, не знаю.

Если говорить о любимых книгах, прочитанных в 2000-х годах, то в первую очередь вспоминаются Дина Рубина и Борис Акунин.

Дина Рубина публиковалась еще с 80-х, но ее ранние повести и рассказы меня не очень привлекли – не то. К ее современным романам пришла ни сразу. Сначала больше читала Людмилу Улицкую. Первым из ее романов прочла «Казус Кукоцкого» и считаю его лучшим. «Зеленый шатер» оставил странное впечатление и ощущение, что Улицкая повторяется.

Потом начала читать Рубину, и она теперь привлекает меня гораздо больше других. Самые любимые из ее романов – «Белая голубка Кордовы» и «Русская канарейка». А вот на «На солнечной стороне улицы» – меньше. В этом романе, по-моему, нет той мощи, особого силового поля, как в других книгах Рубиной.

В «Белой голубке Кордовы» много недосказанного, что и интригует, и заставляет думать. А то, как Рубина пишет о матери главного героя, о его детских и юношеских годах, просто завораживает. Зачем талантливый художник стал заниматься подделкой картин, какие у него были мотивы? Ответа на эти вопросы не могу найти и снова перечитываю роман. «Русская канарейка» – роман в трех томах, первые два вышли одновременно, а третий пришлось ждать несколько месяцев. И когда он наконец оказался в моих руках, выяснилось, что я успела подзабыть первые два и после третьей книги перечла их заново. И роман мне не надоел.

Читала романы Леонида Юзефовича, но они мне показались слабее, чем книги Акунина. Хотя сюжеты у Юзефовича тоже изощренные, переплетения времен, людских судеб, но чего-то не хватает. Оба писателя, кстати, профессиональные историки, что для меня очень важно.

Во всех романах Бориса Акунина исторический фон обязательно присутствует, нередко он обыгрывает реальные исторические события и делает это с большим мастерством и достоверностью. Совсем не случайно Акунин начал писать «Историю российского государства». Я очень высоко оцениваю его работу. Это добротное научное издание с опорой на аутентичные источники. В то же время текст написан хорошим литературным языком, богато проиллюстрирован.

Во втором томе, посвященном ордынскому периоду, я получила первое в исторической литературе объяснение тому, почему русское государство столь жестоко по отношению к народу. Лишенные государственности в ордынскую эпоху, русские были поставлены перед труднейшей задачей – воссоздать свое государство. И действовали в ее решении всеми дозволенными и недозволенными способами: русские князья раболепствовали перед ордынскими правителями, предавали друг друга, восстанавливали государственную независимость за счет народа. И сложившаяся в далекие времена традиция сохранилась до сих пор, не государство – для народа, а население – для решения государственных задач. Такой порядок, укрепившийся со времен Ивана III, который завершил создание Русского государства, с тех времен почти в неизменном виде существует.

Хочу сказать, что Акунин – выдающийся, можно сказать – великий историк. Не зря он назвал свой труд «История российского государства», то есть немного перефразировал «Историю государства российского» Карамзина, первого великого русского историка, на труды которого часто ссылается.

Не могу сказать, что в романах Акунина мне нравится абсолютно все. Иногда он повторяется, в частности, создавая женские образы. Его серия книг «Роман-кино» меня тоже не привлекает, как и некоторые документальные издания, хотя я как историк люблю этот жанр. Но когда и Акунин, и Улицкая, обладая большим писательским даром, обращаются к документальному жанру, у меня возникает желание больше читать их художественные произведения.

Бывает, одна книга какого-то автора не понравится, а другая заинтересует. Например, «Есть, молиться, любить» Элизабет Гилберт я не смогла дочитать. Зато ее роман «Происхождение всех вещей», действие которого происходит в XIX веке, а главная героиня – исследовательница, чье открытие в области ботаники предвосхитило эволюционную теорию Дарвина, прочла на одном дыхании.

Как университетский сотрудник, я больше 40 лет занимаюсь историей Сибири, Томска, а в последние годы еще и музееведением. Естественно, читаю все, что с этим связано. Люблю работать с историческими источниками – архивными документами, периодикой, воспоминаниями.

Сибирская мемуаристика не столь богата, как общероссийская. Что касается моего чтения, то предпочитаю женские воспоминания. В последние годы мне очень понравились мемуары Анны Достоевской, жены писателя, и Агаты Кристи. И те, и другие очень хорошо написаны.

Пару лет назад читала воспоминания жены Бабеля – Антонины Пирожковой. Уроженка Мариинского уезда Томской губернии, она в начале 1920-х училась в Томском технологическом институте (ныне ТПУ), потом много лет работала по строительной специальности в Москве. Антонина Пирожкова прожила долгую жизнь и, когда уже в очень солидном возрасте внук перевез ее в США, стала писать воспоминания. В 90 лет все вспомнить и хорошо изложить – это непросто, неслучайно, видимо, она была женой Бабеля, их объединяло общее умение и желание писать.

В недавно вышедшем 29-м номере «Сибирской старины» есть моя публикация о поэте и писателе Василии Красногорском. Окончив Петроградский университет в 1917 году, он вынужден был, спасаясь от голода, приехать в Сибирь. Оказавшись в Томске, он был прикреплен к историко-филологическому факультету Томского университета, занимался подготовкой докторской диссертации. Писал отличную прозу и в 1919 году, незадолго до смерти от тифа, издал литературный сборник «Елань». Собрал в этом сборнике стихи и прозаические произведения ныне совершенно забытых талантливых молодых авторов – Георгия Маслова, Елены Бахмутовой.

Василий Красногорский был блестящий стилист, и публикация в краеведческом альманахе его новеллы «Подшибленное время» это подтверждает.

Что касается изучения истории Томска, то нужно сказать, что не все тут складывалось успешно. Первая книга «Очерки истории города Томска» вышла только в 1954 году, когда отмечалось 350-летие города. Конечно, это исследование, подготовленное университетскими историками, было выполнено в русле формационной теории, с использованием классового подхода. Все внимание было сосредоточено исключительно на революционерах.

Формационная теория К. Маркса - идея о том, что любой человеческий социум проходит через ряд этапов развития - общественных формаций, каждая из которых характеризуется набором определённых социальных, экономических и политически общественных отношений: первобытно-общинный строй, рабовладельческий строй, феодализм, капитализм, социализм, коммунизм.

В 90-е – нулевые годы, когда ситуация изменилась, появилась возможность издавать новые книги и статьи по истории Томска. Работа эта продолжается до сих пор, думаю, что документальной информации, которая хранится в томских архивах и библиотеках, хватит еще на много и много книжных и журнальных изданий. Тем более, что несмотря на определенный спад в книжном производстве и книготорговле, книги о Томске пользуются спросом покупателей и читателей.

Мой главный принцип чтения: «Читать, читать и читать!». И бывать в библиотеках, в книжных магазинах. До сих пор их люблю.

Фото: Александра Прохорова

Томские новости

Томичи смогут помочь издать вторую часть исторического романа «Погром»

4 марта 2024
Томские новости

В Томске пройдет гаражка издательства «МИФ»

12 марта 2024
Креативные индустрии

Как делают хорошее кино. Кинопродюсер Наталия Клибанова о создании «Мастера и Маргариты», региональных поисках киноиндустрии и впечатляющих томичах

21 марта 2024
Люди

«Торо́ва, Топӄ!»: как лингвист Григорий Коротких помогает томичам изучать селькупский язык

5 марта 2024
Люди

Самолет в натуральную величину и премьера в аэропорту. Как томичи готовят спектакль-перформанс о выдающемся летчике Харитоне Славороссове

27 марта 2024
Креативные индустрии

Локальные истории. Кинопродюсер Павел Сарычев о том, почему столичные производители фильмов и сериалов все чаще обращают внимание на регионы

20 марта 2024
Томские новости

Томичей приглашают на презентацию иммерсивной игры по сибирской истории

6 марта 2024
Люди

В Томске презентовали сборник воспоминаний об известном томском ученом Вячеславе Новицком

25 марта 2024
Как это работает

10 историй Михаила Фаустова о том, как книжные фестивали меняют города

7 марта 2024