Колония строгого режима. Как работают и живут заключенные в Томске

«Зона на Южной», серый периметр которой ежедневно видят жители одного из густонаселенных районов города, это колония строгого режима.

Официальное название — ИК-4 УФСИН России по Томской области, не только часть пенитенциарной системы, но и исторически значимый для города объект.

Как выглядит колония изнутри и как живут заключенные — в нашем обзоре.

Колонию построили в 1951-м, когда район Южной был практически промзоной, пригородом с кирпичным заводом, рабочими бараками и ж/д тупиком. Рельсы, позднее переделанные под трамвайные, шли тогда по Нахимова до улицы Советской, и далее уже по ней, связывая район заводов с железнодорожной веткой.

Место под зону определили не случайно — нужно было обеспечить рабочей силой тот самый кирпичный завод.

В послевоенный период в результате ужесточения уголовного законодательства и экономического кризиса, приведшего к голоду и негативным социальным последствиям, лагеря в стране были заняты под завязку. По имеющимся сейчас данным, по стране в них содержалось более 2 с половиной миллионов заключенных. Томская колония, как и остальные исправительно-трудовые учреждения Советского Союза, была в ведении Главного управления лагерей, трудовых поселений и мест заключения НКВД СССР — того самого ГУЛаг. Расформирован он был почти через 10 лет после постройки зоны, в 1960-м. Но еще в 1950-х в ИТЛ начали передавать в ведение органов внутренних дел и реорганизовывать в ИТК.

С 1961-го колония на Южной и стала ИТК строгого режима. В 2013-м завод встал. ИК (так учреждение начали называть после 1994 г.) осталась работать. Сейчас в ней «сидит» чуть более 1 500 человек — при лимите в 1 680 заключенных.

Территория колонии занимает большой квартал, ограниченный улицами Ф. Лыткина, Нахимова, Вершинина и проездом Вершинина. Несколько лет назад активно поднималась тема переноса зоны из черты города, чтобы разместить на ее месте студенческий кампус — что было бы вполне логично, учитывая близость вузов и общежитий, а также тренд на вынос всех промпроизводств если не за черту города, то хотя бы на его новые окраины. Сейчас тему переноса обсуждать перестали, но проблема осталась.

В некотором смысле, актуальна она и для самой колонии — после остановки кирпичного завода, находящегося в частных руках, ИК-4 лишилась сразу 800 рабочих мест для заключенных. Заместить их особо нечем — для организации своих производственных мощностей нужны дополнительные квадратные метры, а их нет. Все, что есть, уже и так занято производствами. По ним мы и отправляемся.

Первый на очереди — цех упаковки сухих пайков для заключенных, уходящих на этап или перемещающихся куда-либо из колонии. В сутки на этом небольшом производственном участке собирают порядка 10 000 комплектов:

В обычные картонные коробки укладывают галеты, мясные, мясорастительные, фаршевые и «овощные закусочные» консервы, чай, сахар, пластиковые ложку и стакан:

Консервы закупают через аукцион, сейчас у ИК-4 московский поставщик. Готовые пайки поставляются для внутрисистемных нужд в региональные учреждения УФСИН, география — от Урала до Камчатки.

Всем, кто трудится на производстве идут отчисления в страховой и пенсионный фонды, стаж. Зарплата поступает на счет заключенного, эти деньги можно тратить в ведомственных магазинах, гасить имеющиеся обязательства (например, выплаты потерпевшим) или отправлять родственникам.

Заработная плата не ниже МРОТ, выплачивается сдельно, и на некоторых участках может доходить до 30 тысяч рублей — в частности, на швейном участке, где изготавливают спецодежду. Кстати, именно там шьют и робы для заключенных. В случае необходимости робу местного пошива можно купить в местном же магазине:

В остальном, ассортимент — как у обычного ларька: консервы, сладости, снеки, чай, майонез, сгущенка, «быстрорастворимые» лапша-картошка, немного бытовой химии.

При входе в магазин — полка для головных уборов:

Следующий цех — столярный. Много пыли, поэтому работают в респираторах. Оборудование не суперсовременное, но вполне обычный набор для небольшой столярки.

Часть готовой мебели, которая стоит у входа в цех, узнаваема — подобную можно встретить в некоторых томских кафе и ресторанах, делают здесь и мебель для детских садов, других учреждений и частных заказчиков.

Идем на металлопроизводство. Делают любые изделия, в том числе, и кованые. Здешние кузнецы, как и многие другие, свои секреты оберегают ревностно. Предыдущий мастер, рассказывает зам по воспитательной работе Александр Еремин, отработал 18 лет, и только за пару лет до перевода в колонию-поселение взял ученика. Сейчас здесь новый молодой мастер:

В местной автомастерской:

Кроме непосредственно ремонта авто, в мастерской делают даже таких экзотов:

Работают хорошо — один из сотрудников УФСИН упоминает, что за рабочие места есть определенная конкуренция, правда, развивать тему подробнее отказывается. Всего в ИК-4 трудится порядка 300 человек, рабочие места сейчас ограничены. Нужны заказы — и для столярного цеха, и для металлообработки, и для швейного производства. Говорят, учреждение к росту спроса готово — могут делать и специализированную мебель, и спецодежду, в том числе, для здравоохранения. В колонии даже есть свой отдел маркетинга — там работают с заказчиками, готовят рекламу услуг, но этого недостаточно.

Здесь готовы работать со всеми — и с властью, и с бизнесом. Постоянно контактируют с региональной администрацией, заключили соглашение с ТПП и уполномоченным по делам предпринимателей. Напоминают про налоговые льготы и то, что сотрудничество с колонией помогает решать социально значимые вопросы:

— В первую очередь мы устраиваем на работу тех, кто имеет иски. Если они работают и получают заработную плату, потерпевшие получают выплату ущерба. Чем больше заказов, тем больше восполнения ущерба, — поясняет Александр Еремин.

На совещания с региональной администрацией бизнес приглашают регулярно, обеспечивать его человеческими мощностями в колонии тоже готовы:

— Сейчас труд заключенных используется в городе — они работают на кирпичном заводе на Суворова, 15–20 человек будет привлекаться на стройку в Академгородке. На воле работают те, кто могут находиться без конвоя, охрана не привлекается для обеспечения их труда, — рассказывает зам по производству Валерий Игнатенков. — За пределами колонии у нас порядка 50–60 человек работает, и цифру можно увеличивать — была бы потребность в этих людях.

Предприниматели реагируют на перспективы такой работы по-разному. Валерий Иванович нехотя комментирует — предубеждение и отношение как к людям второго сорта к заключенным есть, привлекать их боятся.

— Хотя что их бояться, они что, кидаются, что ли, на людей?… Самое главное — побороть эту боязнь. Тех, кто с экономическими статьями мы сами используем в работе. Люди, которые сюда попадают, далеко не глупые, есть чему у них поучиться. На производстве делают расчеты себестоимости, составление калькуляции, затратную часть считают — как правило, они практики, — рассказывает Игнатенков.

Хотя и подтверждает:

— Здесь серьезные люди сидят. «Первоходы», строгий режим, срока серьезные у всех.

Сам он работает на этой зоне уже 26 лет. Мрачно шутит:

— Если бы сидел, уже бы освободился — больше 25 не дают. Ну, если не пожизненное.

Тех заключенных, кто не попал на работу, занимают по-другому в течение всего дня. Нам рассказывают — ежедневно для них «проводят мероприятия», работают разные кружки, желающие занимаются в школе или ПТУ, есть и такие, кто получает высшее образование. Времени на экскурсию у нас немного, поэтому успеваем заглянуть в несколько классов, увидеть грамоты и дипломы — здешняя школа на хорошем счету.

Всего в школу при колонии зачислено 303 человека, из них 209 — местные, остальные из колонии-поселения и другого филиала. Обучение идет в две смены: утренняя с 10 до часу дня и вечерняя, с 19.00 до 21.00. В день — по три урока, учатся вместо одиннадцати двенадцать лет. Такой график — из-за местного распорядка дня и из-за того, что часть осужденных не только учится, но и работает.

Предметы самые обычные: физика, химия, математика, есть даже обязательная астрономия. Местная школа оказалась в числе первых 10 школ Томска, кто включил ее в обязательный учебный план. Для уроков астрономии колония обзавелась телескопом за 40 тысяч рублей, ученики обустроили атмосферный кабинет:

Здесь учится много тех, кому за 30. Самый взрослый ученик — 1965 г.р. Многие здесь, в заключении, доучиваются в школе одновременно с собственными детьми — могут сравнить оборудование, программу и преподавание в колонии и на воле. Чаще всего, доучиваются начиная с 7–8 класса. Из колонии делают запрос в то место, где ранее обучался ученик, а получив ответ, проверяют уровень знаний, и в зависимости от него, определяют, куда направить ученика. Тех, кто изрядно забыл школьную программу, могут посадить и на класс ниже. Документы по окончании получают самые обычные, единственное отличие — местные школьники выпускаются не просто из муниципального, а муниципального казенного учреждения.

Все классы оборудованы ЖК-телевизорами, в 4 кабинетах есть даже интерактивные доски, можно показывать фильмы в 3D. По итогам 2015–2016 школа вошла в число 6 инновационных школ города. Сейчас здесь развивают две сетевые инновационные площадки — одна по смысловому чтению при обучении русскому языку и литературе, вторая — по использованию информационно-коммуникационных средств обучения, это та тема, которой здесь начали заниматься еще 5–6 лет назад. Учительский коллектив — 18 человек, есть молодежь — недавно приняли магистранта педуниверситета, ждут практикантов из этого же вуза.

На стенде дипломы-грамоты-сертификаты. В прошлом году один из здешних преподавателей занял 3 место на городском этапе «Учителя года». «Школьники» тоже не отстают — нам показывают сразу несколько дипломов дистанционных игр MastEx, которые проводятся на базе Академлицея и в которых активно участвуют местные ученики.

Все благоустройство внутри — дело рук осужденных. На стенах — информационные плакаты. Есть подборка военных агитплакатов, есть про русских художников-классиков — некоторые только здесь и узнают, что были такие Брюллов и Айвазовский.

Внутри колонии — настоящий интернационал — есть буряты, калмыки, удмурты, русские, украинцы… Есть православный храм и мечеть — на Востоке в колониях попадаются буддисты, но в ИК-4, говорит персонал, таких нет.

За православным приходом закреплен отец Амвросий, бывает он здесь почти каждый день, беседует с осужденными:

— И это очень хороший воспитательный момент, — очень серьезно, со значением, говорит нам Еремин.

В небольшом помещении храма проходят обряды крещения и венчания осужденных. Много икон, часть из них, как и многое здесь, написана осужденными, потолки и стены тоже покрыты незамысловатой, но старательной росписью. Православных в колонии — человек 200.

Мусульман вдвое меньше. Нам даже называют точную цифру — 103 человека. К ним приходит имам Красной мечети — как и отец Амвросий, разговаривает с паствой.

Первый отряд, в здании которого мы успеем побывать, отряд облегченных условий содержания — для тех, кто не нарушает режим. Снаружи выглядит, как крепкий особнячок, фасад вылизан, клумбы с цветами еще не успело изуродовать заморозками:

В помещениях отряда чисто. В туалетах и душевой — кафель, есть бытовая комната с гладильной доской. В спальнях — 2,5 квадрата на осужденного:

В ответ на реплику журналистов об «удивительной чистоте» кто-то из сотрудников обиженно замечает:

— Так это ж реальная жизнь, а не та ерунда, которую вам в кино показывают…

Столовая — в отдельно стоящем здании:

На раковинах — хозяйственное мыло, на стенах — красочные фотографии еды. Кормят неплохо — нас угощают местным рассольником и макаронами с жареной свининой и подливкой. Порции гигантские. Хлеб пекут сами, макароны тоже делают свои — поставляют и то, и другое себе же в УФСИН в столовую, по госконтракту.

Свиньи тоже свои — но из-за карантина о них можно догадаться только по запаху подсобного хозяйства. В день на то, чтобы накормить осужденных, уходит 50–60 килограммов мяса.

Главный праздник здесь — Новый год. На вопрос, бывает ли праздничное меню, в столовой неуверенно отвечают:

— Ну, котлеты можем сделать…., — и, внезапно вспомнив, добавляют, — Тут еще заготовки для тортов продаются, их можно купить и сделать торт.

— И что, делают сами?

— Делают, конечно.

Дежурные по кухне волнуются — понравился ли нам обед, и переспрашивают, вкусно ли, раза три. Незамысловато — но да, вполне съедобно.

На экранах в столовой на фоне российского флага ползет текст выдержек из каких-то правил. Оказывается, в колонии есть свое телевидение, ТВ-17 — судя по всему, по названию закрывшегося кирпичного завода, носившего этот номер. Во время «приемов пищи» в столовой транслируют информационные блоки, новости колонии и передачи, выпуском программ занимается воспитательный отдел.

Финальная точка в экскурсии по ИК-4 — клуб, где журналистам устраивают концерт. Один гитарист и два вокалиста в течении 20 минут исполняют вперемешку хиты Джо Сатриани, Трофима, группы «9 район» и даже песню собственного сочинения о Томске.

Материал подготовлен по итогам пресс-тура, состоявшегося в рамках гранта администрации Томской области для НКО (получатель Томское областное отделение Союза журналистов России) "Развитие компетенций и повышение журналистского мастерства в томском медиасообществе".

Текст: Елена Фаткулина

Фото: Алена Кардаш