«Делать инновации — как нырять в пещере без акваланга». Лекция Анатолия Чубайса
Какие инновационные кластеры появились в России за последние 10 лет? «Семена» каких кластеров засеваются сейчас, чтобы еще десятилетие спустя на их месте вырос «технологический лес»? Предприниматель и инвестор — это история любви или ненависти?
Об этом в своей лекции под названием «Инновационная экономика — что это?» рассказал председатель правления УК «РОСНАНО» и визионер Анатолий Чубайс на VII Конгрессе предприятий наноиндустрии. Свою лекцию Чубайс начал с экскурса в теорию инновационной деятельности, а закончил образным сравнением инноватора с подводным спелеологом. Приводим ее в небольшом сокращении.
«Что такое четвертая промышленная революция — я не знаю»
«В теорию инновационной экономики внесли вклад многие исследователи: Йозеф Шумпетер, Элвин Тоффлер, Александр Анчишкин и Юрий Яременко, Уильям Баумоль. К тому, что является действительно глубоким и содержательным, отношу теорию длинных волн Николая Кондратьева — советского ученого, погибшего в сталинских лагерях.
В 20-е годы он описал периодические циклы подъемов и спадов в экономике длиной около 50 лет, и с этой теорией сегодня считаются во всем мире. Позже эти циклы связали с технологическими укладами.
Например, экономический подъем вызвала механизация текстильной промышленности в XVIII веке, затем — распространение паровых двигателей и железных дорог в XIX веке и так далее. Теория Кондратьева обладает предсказательной силой, и последние два технологических уклада описали уже без него. Это предыдущая эра информатизации и телекомуникаций и нынешняя эра, которую признают большинство исследователей, работающих в этой парадигме, это нанобиотехнологии.
Но самый, наверное, самый популярный сегодня термин — Четвертая промышленная революция. Он был предложен швейцарским профессором Клаусом Швабом, создателем Давосского форума. Мне кажется, что его концепция сильно шатается, если пытаться забраться в ее содержание и научную обоснованность. Не очень здорово дело с определением основных укладов, с группировкой технологических процессов вокруг уклада.
Если вы попросите меня дать точное определение того, что это такое — я не справлюсь. Боюсь, что Шваб тоже не справится».
Пять новых кластеров: от ядерной медицины до фотоники
«Работая 10 лет в наноиндустрии, мы решили оглянуться назад и спросить себя: какие технологические кластеры появились в нашей стране за это время?
К числу уже рожденных кластеров можно отнести ядерную медицину: она, а прежде всего позиционно-эмиссионная томография, в нашей стране стала массовой технологией. Около 80 000 человек в России прошли обследование на раннее выявление онкологических заболеваний по технологиям, разработанным в России. С ядерной медициной связан и переход из диагностики в лечение: кибер-нож, гамма-нож и тому подобные технологии.
Покрытия и модификация поверхности — это совсем наша история, нанотехнологическая. Это большой и сложный мир, в котором действуют десятки новых российских предприятий. Они делают прочностные, коррозионные, теплоизоляционные и другие покрытия.
В моем понимании, в кластере новых материалов лидируют композиты. Я считаю, что стеклопластик и углепластик — уже очевидные вещи, а новый материал базальтопластик еще недоосознан промышленностью, но его потенциал просто колоссален.
Солнечная энергетика — уже работающий в России кластер, в котором есть не только генерация электроэнергии, но и производственный комплекс. При физтехе имени Иоффе в Санкт-Петербурге мы создали институт тонкопленочных технологий, который разработал новую гетероструктурную солнечную панель с КПД 22,7%. Это российский продукт, вошедший в топ-3 в мире, и его серийное производство уже ведется в Чувашии. И это только начало, задел солнечной энергетики.
Нанофармацевтика — та область фармацевтики, которая связана не с традиционными дженериками, а с новыми лекарствами. У нас в стране уже десятки предприятий построено за последние годы. Не только серийные предприятия, но центры прототипирования, которые выпускают инновационные лекарства малыми сериями. Это рождающийся на наших глазах технологический кластер.
Наноэлектроника и фотоника — последний из кластеров, созданных за эти 10 лет. На заводе «Микрон», построенном вместе с нашими партнерами, компанией «Система», был впервые перейден топологический барьер в 100 нанометров. Сейчас там завершено освоение диапазона 65 нм. Хотя далеко не мировое лидерство, мир сегодня работает на размерах 28, 12 и даже 7 нанометров, тем не менее это работающий кластер, занимающий свою рыночную нишу. Здесь же фотоника. Еще недавно Россия не производила простого телекомовского оптоволокна, импорт был сто процентов. Эту ситуацию удалось перевернуть, мы запустили завод в Мордовии, который сегодня загружен полностью. Отечественное оптоволокно закрывает рынок на 70%».
Посевы: что вырастет в 2027 году?
«А если посмотреть в следующие 10 лет: что родится? Где мы видим заделы и семена, на месте которых вскоре появятся саженцы и будущий лес?
Ветроэнергетика — гигантский сектор с масштабными инвестициями, рождающийся на наших глазах. Первая ветряная электростанция пущена в Ульяновске в январе этого года, а сейчас мы завершаем строительство предприятий, производящих компоненты для ветрогенераторов. В Нижнем Новгороде открыли производство гондол, в Таганроге запускаем завод по производству башен, а в Ульяновске — лопастей из композитных материалов.
Мы можем стать одними из первых в мире по гибкой электронике, у нас есть колоссальный задел. В подмосковном Троицке сейчас завершается строительство центра гибкой электроники. И есть основания считать, что его продукция уже в ближайшие 2-3 года пойдет на рынок.
Наномодифицирование — это добавление наноразмерных частиц, фуллеренов и нанотрубок, в традиционные материалы типа металла. Углеродные добавки обеспечивают кратный рост прочности, электропроводности, оптических параметров материалов.
Переработка твердых отходов в электроэнергию — еще один зарождающийся кластер. Сейчас под Москвой идет строительство двух мощных заводов, и это технология, без которой, по моему убеждению, невозможно очистить страну.
Промышленное хранение электроэнергии перевернет энергетический комплекс. Сегодня для того, чтобы лампочки в нашем помещении горели, в эту самую минуту где-то должен вращаться генератор и вырабатывать те самые киловатт-часы, которые сейчас потребляются. А ночью, когда лампочки будут выключены, его работа будет проходить впустую. Есть дневной, недельный, годовой циклы потребления энергии, но если мы не умеем ее хранить — то обязаны настроить генерирующие мощности на максимум и их содержать. Это технологически обусловленная избыточность электроэнергетики полностью переворачивается хранением, когда энергия накапливается в часы наименьшего потребления и отдается в часы пиковых нагрузок».
Знания из денег или деньги из знаний?
«Ключевым актором (как сейчас модно говорить) в инновационной экономике является предприниматель. Но чтобы предприниматель мог что-то сотворить, нужен другой участник инновационного процесса: инвестор. Если они смогли встретиться и понять друг друга — тогда и рождается инновация. В определенном смысле, это продукт любви предпринимателя и инвестора.
И предприниматель, и инвестор радикально изменяются в ходе инновационного процесса. Если вы спросите предпринимателя, кого он больше всего ненавидит, скорее всего он скажет: инвестора. Если спросите о том же самом венчурного инвестора — он, вероятно, скажет: «Этих самых предпринимателей, которые ничего не понимают, требуют денег и никак не могут их вернуть. Но это такая любовь-ненависть. Я считаю, что взаимоотношения инвестора и технологического предпринимателя — и есть суть того, что называется инновационной экономикой.
Чем наука отличается от инновационной деятельности? Если у вас есть деньги и вы хотите с их помощью получить знания — это наука. А если у вас есть знания, и вы пытаетесь с их помощью заработать денег — это уже инновация. В этом смысле это два противоположных процесса, и часто ими занимаются люди разных психотипов. И не надо их смешивать, что у нас часто происходит. «Ученые разработали новый продукт» — это не та фраза. От «ученые разработали» до «продукт» продан — 10 лет того самого инновационного процесса».
Инновационная экономика — не для слабонервных
«Завершая с этой рациональной частью, я хотел бы перейти в эмоциональной, а точнее — чувственной. Как-то в одной из наших экспедиций пришлось погружаться в пещеру, где протекала река. Это называется подводной спелеологией — жесткая история, потому доступ к воздуху над водой есть только в части пещеры. Ныряя, каждый раз с нетерпением ждешь: найдешь ты доступ к воздуху или нет.
Та же самая история происходит с венчуристом, который, как дайвер в подводную пещеру, погружается в инновационную экономику. Он не знает, пройдет через это отверстие или нет, потому что до него здесь еще никто не проходил. Назад двигаться уже нельзя — только вперед, и он надеется, что какую-то секунду удастся дотянуть до воздуха (следующего раунда финансирования) до того, как закончится воздух в его легких (или уже полученные инвестиции).
Инновационная экономика — это не для слабонервных. Но для тех, кто способен трезво оценить свой замысел и проявить волю, она дает фантастическую самореализацию».
Текст: Катерина Кайгородова
Фото: Фонд инфраструктурных и образовательных программ РОСНАНО (ФИОП)