Иван Охлобыстин в Томске: Нынешняя президентская кампания аховая, для нее даже нет термина
В наш город актер, при поддержке канала ТНТ, приехал также с «литературным вечером», только это выступление было менее политизированным. Он читал со сцены свои рассказы и стихи, общался со зрителями, фотографировался и раздавал автографы. Иван Иванович считает, что если поклонники от него, как от известной личности, ждут опыта и общения, то он должен с ними этим поделиться.
В своем интервью «Томскому Обзору» Иван Охлобыстин рассказал о своем отношении к нынешней политической ситуации в стране, о том, когда он намерен вернуться в церковь, почему кино в России деградировало и от чего доктор Быков так любит компьютерные игры.
- Дарить подарки людям нужно такие, какие хочешь получить сам. Литература - это то, что искренне мое, больше, чем кино. Конечно, невозможно прочитать все, что напечатано. Поэтому мы постарались сделать такой микс, чтобы не повторяться в каждом городе. Какие-то вещи, возможно, зрители уже читали, но в авторском исполнении они будут звучать иначе. И всегда это что-то новое. Будут сказки, будет что-то политизированное, будет о любви - это самая главная тема. Будет музыка, хорошая музыка.
В Томск со мной приехал потрясающий музыкант Лука. Человек, который не знал других игрушек, кроме фортепиано, с консерваторским опытом. Это живое исполнение, Рахманинов и сам музыкант.
Понимаю, что кто-то придет на доктора Быкова, и это не осуждается. Но там его не будет. Кто-то с этим смиряется, но в каждом городе есть 5-6 человек, которые все же уходят. Но страшного в этом ничего нет.
- Вы говорите, что литература – это ваше. Откуда такая любовь?
- Так получилось, что я чудом поступил во ВГИК, и сразу с лучшими оценками. Моя преподавательница называла меня всегда по имени-отчеству, и как-то спрашивает: «Иван Иванович, а у вас нет желания, свойственного юности, погулять, прогулять занятия? У преподавателя создается от вас ощущение тотальной занятости». Я говорю: «Вы знаете, я никем не представлен в этом мире, меня некому протежировать. Вот что могу, то и делаю, поэтому внимательно выслушаю вас». Тогда она начала прививать мне любовь к изяществу языка. Литература - это изящно. Личность формируется на уровне текста. Те чудесные причастные и деепричастные переливы не могут быть написаны человеком, они диктуются свыше.
- Многих интересует вопрос: какие у вас сейчас отношения с церковью?
- Любовные. Я священник в отставке. В церковь я мечтаю вернуться. Меня выдернули оттуда в самый сладкий период, когда зритель стал меня забывать (к тому моменту я уже не снимался семь лет). Но я человек не честолюбивый и не очень расстраивался. А снова сниматься в кино стал с разрешения Алексия II.
- Интересно, как вы его добились?
- Это смешно произошло. Когда снимался фильм «Остров», мне предложили роль, но я отказался, вроде как священникам играть нельзя, все же по чесноку должно быть. Я был тогда на службе у отца Дмитрия Смирнова, это один из самых почетных протоиереев московских. Он строгий, всегда прямой. Настал момент, когда я два года уже служил бесплатно, все распродавал, чтобы как-то жить, а меня никуда не назначали. Пришло очередное предложение, большая сумма. Занимать уже было не у кого, а у меня на тот момент было 6 или 5 детей. И вот мы с отцом Дмитрием пошли обедать, я ему говорю: «Деньги такие лютые стали сейчас платить за съемки». Он говорит: «И что не снимешься?» Я говорю: «Так нельзя же». Он такой: «Знаешь, я пятый или шестой человек, который в Москве полностью прочитал Кормчею (это такая книга, где собрано воедино, что можно священнослужителю, а что нельзя). Так вот я там про кино-то ничего не встретил, ее 400 лет назад писали. Ты не дури, напиши письмо». Я думаю: и правда, что я самовольничаю, при этом отказавшись от гигантского количества ролей, включая «Ночной дозор». Написал письмо Святейшему и стал ждать. Прошло дня три. Поехал кататься на велосипеде. Меня застает звонок: «Отец Иоанн, вот пришел ответ от Святейшего, ваша прошение было рассмотрено». Я говорю: «Что там? Анафеме предадут?» Говорят: «Приезжайте, посмотрите, что там». Я приехал, забрал бумагу, а там написано: «Снимайся где хочешь».
- А откуда тогда пошел слух, что вас отстранили от церкви?
- Я сначала снялся в фильме про Распутина. Он был не такой уж и плохой человек, как про него думают. Затем продолжил сниматься, выбирая роли поактивнее, так как люблю попрыгать и побегать. А потом пришел фильм «Царь». Я как мог, в эту идею погрузился, должен был играть там юродивого. Но тут началась критика от экзальтированных прихожан. Я посмотрел, кто критикует: это оказались, в основном артисты, либо бывшие, либо нынешние. Что им там не понравилось?
Понимаете, через меня они критикуют церковь, а церковь я люблю - это основание моей семьи. Причиной моего прихода в церковь стала семейная жизнь. Я когда женился, то понимал, что люди мы сложные и когда-нибудь сдадим позиции, за хотел сохранить семью. Для меня было логичным, что фундаментальным основанием будет церковная жизнь. Через меня стали критиковали церковь. Да, есть те, кто ездит на Мэйбахах и за Путина. Но есть и другая церковь, я перед ними готов голову склонить. Многие деревни если и остались, то рядом с церковью. Это отдельный подвиг, но его никто не рассматривает, никто не обращает внимание на роль просто духовенства, работающего в настоящей России. Тогда я написал патриарху Кириллу просьбу, что пока я снимаюсь в кино, они бы отправили меня в штрафбат.
Когда планируете вернуться обратно?
- Когда выжму масс-медиа, как грязную тряпку, тогда и уйду назад на приход. Рассчитываю, что-то когда-то это произойдет, осталось не так долго ждать, когда я вернусь в церковь. Святитель из меня не получится, святой тоже - там уже по факту перевешивает. Но сердцем я с церковью всегда, с той церковью, которая простая, настоящая, дышащая культурой.
Доктор Быков
- Новые серии «Интернов» должны были начать показывать в январе. Ждать ли их, и долго ли еще будет идти сериал?
- Сейчас идет повтор отснятых 60 серий. Я договорился, что еще будет не более 40 серий. Чтобы не разочаровывать зрителя, нужно заканчивать вовремя. А то все привыкнут и станет скучно. До этого доводить нельзя.
- Правда ли, что для «Интернов» была специально построена больница?
- Сериал снимается в павильоне - это бывшее здание завода тяжелой металлургии. В нем и был выстроен медицинский комплекс. Он постоянно меняется и перестраивается нашими ребятами-постановщиками.
- Почему, на ваш взгляд, Быков столь любимый в народе персонаж?
- Чем хорош доктор Быков? Бюджетник. Вроде циник, и вроде фанат. Людей лечит, а взяток не берет. Любит и поорать, а как не поорать? А если бы на меня не орали!
А вообще, популярность связана с количеством повторений. Мы для зрителя — цветные, часто повторяющиеся пятна. Наша победа - проход человека с чашкой кофе от кухни до туалета мимо комнаты, где телевизор. И если ты находишься на экране в это время - то это победа.
Плюс не бывает только одного героя. Каждый из них по-своему силен, слаб, симпатичен, имеет свои отрицательные черты. Но на самом деле, не Быков самый любимый персонаж - Люба. У меня друг приходит из Первой инфекционной больницы с плакатом по съемочной площадке бегать. Говорит: «Когда приду, главное, чтоб Купидман и Любонька были. Даже если Купидмана не будет, то вот Любоньку». Вот ее любят, потому что это абсолютное соответствие - какой должна быть старшая медсестра. Со всеми плюсами и минусами. Неустроенной женской долей. С трепливостью, присущей профессии.
Скажите, а любовь к компьютерным играм Быков унаследовал от вас?
- Я опытный геймер, с 83-го года, когда еще мы получали первые ПК-286, которые пришли на таких пружинках. Я помню эти игры: Тетрис, Пузырики. Я помню все движки, как появился DOOM первый, я помню все. Меня уличить в том, что я геймер, несложно, но обвинить в этом сложно, потому что я даже в карты не люблю играть.
О себе и об искусстве
- Чем можете объяснить аномальное отношение к вашей творческой личности? Либо любовь, либо ненависть.
- Это хорошо, главное, что не равнодушие. Я принимаю и понимаю. Не скажу, что готов к такому большому чувству, как ненависть. Но многих я люблю.
- Вас можно смутить какими-нибудь вопросами?
- Я не стесняюсь вопросов. Когда мы высказываемся - мы совершенствуемся. Когда мы отвечаем на вопросы - мы совершенствуем своими ответами других, затем сами подвергаемся критике и за счет этого снова совершенствуемся.
- У вас на теле достаточное количество татуировок, не хотели бы с ними расстаться?
- Я не привык и не считаю правильным отказываться от прошлого. Это «эффект бабочки». От чего-то отказался - чего-то не случилось бы. Может, если бы я не сделал татуировку, и Варечка бы не родилась. Зачем менять прошлое? Нужно менять будущее.
- По вашим ощущения, можно ли говорить о девальвации в современном видеоискусстве?
- Здесь ситуация противоречивая. Кино у нас нет, оно деградировало и самопродалось. То, что выпускают за рубеж на фестивали, я бы запретил высылать. Делают как: выделяют миллиард, из него 999 млн 999 тысяч отдаются на семь землекопов. А оставшуюся копеечку еще на семьдесят семь. Им только и остается, что на мобильный телефон снимать. Поэтому нас весь мир не любит. Сложилось мнение, если снять фильм о педерастах, проститутках, расчленителях, и послать во Францию, то там скажут: «О, давайте в номинацию вставим». А это значит, что потом дадут на Первом канале показать, 12-серийку снять типа «Школы». А потом покупка иномарки и жизнь наладилась. И по этому пути дорожной проститутки все и движется.
Я сижу в жюри «Кинотавра», рядом со мной сидит француз. Посмотрели фильмов десять, а там бабы наши - проститутки, мужики - пьяницы, да еще и пилой порезать и собаку изнасиловать в придачу. Говорю: «Можно вообще не брать? Это треш же все». Он говорит: «Понимаешь, присылают 10 фильмов, 9 на мобильные сняты, там одни ноги показаны. А один про слонов, ну и возьмем - этническая ниша будет представлена». И вот из этого смрада мы выбираем более-менее, где лица понятно как выглядят.
А телек, с одной стороны, опостылел людям, там столько кровищи, проституции. Но есть еще я – актер. Я вхожу в кадр, сыграл с хорошими ребятами, потом подхожу к монитору и говорю: «А давай лучше немного Бэрримора добавим?» Где еще так актеру можно совершенствоваться, если не с этими техническими возможностями?
Но вообще, это все вкусовщина, личные привязанности, ничто никому не принадлежит. Общество не влияет на ТВ никак, каждый канал может встать в очередь, чтобы плюнуть нам в лицо.
- Не смотря на то, что кино, по вашим словам, деградировало, не будет ли вам не хватить того кипиша, который есть сейчас в вашей жизни, когда вы уйдете в церковь?
- Ну, назад не потянет, там чисто возрастные штуки пойдут. А вот актерства будет не хватать, потому что я люблю этих людей, с которыми работаю.
Вы верите многим журналам, где пишут, что мы все извращенные. Что-то кто-то пошел на тусовку и плясал там до утра. Когда он успевает? Либо у него двойник есть, либо он киборг, либо он наркотики такие жрет, что там движуха на несколько лет вперед. Я не знаю где они силы берут, за мной в 6.30 машина каждое утро приезжает.
Все кто со мной работает, самоотверженные, на самом деле, люди.
Взять моих коллег по «Интернам», ту же Светку Пермякову. Три года с ней работаем, один раз она обиделась, что ее не пригласили на съемку шапки завершения какого-то сезона, а это был даже не ее съемочный день. А все остальное время она говорит: «Да ладно, ребята. Когда мне ходить?»
Я горжусь этими людьми и не откажусь от них. Считаю, что они хорошие, они не злоупотребляют своим положением. Они понимают, что если они мордой полезли в телек, то они обязаны на мобильные телефоны фотографироваться на улице.
Кипиш - не кипиш, а все мы горбатимся одинаково.
Политика
- Мне запретили. Я давал клятву святому престолу, что буду слушаться. А если бы я клятву нарушил, то какой бы был из меня президент, если однажды предал?
И потом, политические взгляды у меня достаточно консервативны, я не уверен, что многим бы они понравились. Строго бы рассудил. Мы и раньше знали, что об нас ноги вытирают. А теперь совсем перестали замечать, а этого нельзя допускать.
Но сейчас смотрю: что-то все участвуют, а я почему-то не участвую. Но если что, кипиш устроим. Страх закончился еще в 86-м году, когда из Афиганистана выходили.
- В 99-м году вы баллотировались от партии «Кедр». Зачем вам это надо было?
- Я работал на агентство политических новостей. Мы честно зарабатывали деньги мозгами. Работали на губернских выборах, депутатских. Нам тот момент нам нужно было 4,5% голосов увести у коммунистов, мы их забирали под СПС, где нам легко продался их руководитель и продал главные места. Вообще, нет такой партии, которая была бы чистая.
- Поэтому вы недавно вышли из «Остальной России»? Они тоже продались?
- Да, мы вышли уже. Сказали, что не понимаем тех людей. Я лично вышел на Болотную показать, что кишка не тонка, да и посмотреть хотел, что среди людей творится. Остальным соратникам рекомендовали не ходить. Изначально нам понравилась идея создания здоровой буферной организации, непривязанной к политике, которая не давала бы разразиться сильному кризису. Но мы предупредили, что если нас позовут к любой партии, мы тут же отколемся. Мы готовы участвовать в процессе стабилизации, но не в политике. Я знал, что они продадутся, но не думал, что так быстро. Эти продались прям на Поклонной горе, с потрохами, и это было унизительно для нас. И удивительно по уровню глупости. Поэтому мы вышли, мы – это около полмиллиона человек.
- Полмиллиона человек – это кто?
- Организация «Общество 77» называется. Началось это движение после Лужников, после доктрины. Я не собирался обществ собирать. Люди сами по себе использовали доступные им социальные сети, чтобы объединиться. Неожиданно на меня возложили ответственность, от которой я всю жизнь бегал. Общественная организация. Вроде, я приложил усилия, чтоб не участвовать. Вроде просто доложил проблемы, вложил свои деньги, по-честному арендовал стадион. Мне 45 лет, мне простительно, что я могу высказаться. Оказались, что многие со мной согласны.
- Как оцениваете нынешнюю президентскую кампанию?
- Нынешняя президентская кампания аховая, для нее даже нет термина. Это хаос, комедия, бред какой-то, непонятка. Люди знают, чего не хотят, но не знают, чего хотят. Велик разрыв между властью и обычными людьми. В силу того, что мы получаем доступ к информации быстрее, чем раньше, раньше формируем суждение и мнение успевает сформироваться. Но вот мнение относительно выборов ни у кого не отстоялось.
За кого голосовать, я не знаю. За - это оскорбляет мое человеческое и гражданское достоинство. Это не дает нам выбора и в будущем грозит неприятностями нам и всей стране. Против - грозит дестабилизацией. Ратовать за немедленные изменения - это безответственно, и призывать к этому - тоже безумие. С учетом размера нашей страны и импульсивности характеров - к добру не приведет. Нас поставили перед абсурдным выбором. «Голые выборы - 5»
Я внимательно ознакомился с программами: требования дурацкие, невыполнимые, списаны с одного листа. Они лишены намека на их практическую реализацию. С одной стороны - хамоватая, бездушная, зажравшаяся власть, которая совсем людей не видит. Не то, чтобы недолюбливает, а вообще не видит. С другой стороны - кучка авантюристов, которых от кормушки отогнали. Так паразитировали они славно, СПС, например, и их выгнали, а другие продолжают. Кто-то просто хочет выскочить. И есть обычные люди, которые хотят отстоять свои права. При этом оппозиция не предлагает мира, они не предлагают реконструкции, диалога. Они ставят перед властью требование, которое даже технологически невозможно выполнить. Нужно быть объективным к реальности. Методом подборки необходимо подбирать удобоносимый костяк архитектуры власти.
- Вы видите кого-то на месте Путина?
- Что толку менять «голову»? Поставить вместо Путина Навального - архитектура власти не изменится. Это матрично-клановая система. У Путина может быть конкурент, если оппозиция договорится, выберет претендента, и у него будет такой же кредит доверия от оппозиции, какой есть у Путина от его клана. Что такое нынешняя власть? Это президент, его родственники, те, кого он из Питера привез. И так всегда было. Брежнев из Набережных-Челнов привез, Ельцин - из Свердловска. Пирамида все равно сохраняется. Архитектура порочная, она сложена за столетие. Естественно, за него будут насильственно призывать голосовать, за 500 руб/башку везти из Кургана «выбирать».
У меня есть претензии к власти: одна из них, что они вообще эти митинги допустили. То есть, это уже показатель несостоятельности власти. Другая: что нас совсем не воспринимают. Мы для них не существуем. И раньше знали, что нас обманывали, и раньше фальсифицировали выборы. Сталин еще сказал: неважно как голосуют, важно как считают. Это было и в 90-е. Но сейчас совсем уже...
- Кстати, как относитесь к наблюдателям, готовы вступить в их ряды?
- Я в 90-х этим зарабатывал, ребята, мы тогда потратили несколько миллиардов впустую. Бюллетени не подмешиваются во время голосования, они меняются во время перевоза. А вот все эти анкеты, которые подписываются в пунктах, они ничего не значат. Там можно хоть за Элвиса проголосовать, и это будет честно зарегистрировано, но никак не отразится на выборах. Обманка находится в другом месте. Это напрасно потраченные деньги.
- Как верующий человек, как вы считаете: люди, которые виноваты в том, что сейчас происходит в стране, эти люди попадут в ад?
- Обещаю, потому что так нельзя.