Художник-оптимист Александр Шуриц: "Народ разучился писать и рисовать руками!"

На его картинах – свой теплый уютный мир: ангелы, девушки, герои античных мифов, солнечные пейзажи. Его работы находят своих поклонников - полотна новосибирца Александра Шурица представлены в галереях и частных собраниях в России, Англии, Германии, Италии, США, Франции, Японии, а в Голландии однажды за один вечер были проданы все его картины, представленные на выставке.

В Томске Александр Шуриц бывает нередко – его работы часто можно увидеть на выставках. Например, несколько картин художника было представлено на недавней "Дорожной карте" в художественном музее. На сей раз художник прибыл на международную научно-практическою конференцию в Томский институт бизнеса, где провел мастер-класс. А заодно  рассказал нам о главных отличиях работы художника в СССР и сегодня, о современном сибирском арт-рынке, об ангелах и о том, чем чревато для музеев увлечение актуальным искусством.

- Александр Давидович, что за мастер-класс вы проведете в Томске?
-  Это будет не лекция, не урок. Надеюсь  на живой разговор о существовании художника в современном мире, в России и за рубежом. Опыт такого общения у меня есть.

- В Новосибирске вы преподаете?
- Один раз в неделю веду для тинэйджеров занятия в художественной школе, речь идет о графике. Я много лет занимался книжной графикой, пока в 1992 году все российские книжные издательства одновременно не рухнули (остались только коммерческие, но для них заказывать иллюстрации было дорого). Ученики, правда, говорят, я ненастоящий преподаватель. Я их не ругаю, разрешаю им во время занятий говорить по телефону и есть (они постоянно голодны). Иногда и после окончания художественной школы они обращаются ко мне за советами. 

- Если вернуться  к теме вашего мастер-класса: в 1969 году вы окончили Московское высшее художественно-промышленное училище (бывшее Строгановское) приехали в  Новосибирск… В чем принципиальное отличие во в взаимоотношениях художника с миром в те времена и сегодня?

- Главное - это свобода. Когда началась перестройка, то появилась уже какая-то свобода. А прежде действовала цензура. Когда мы проводили выставки, обязан был прийти человек из комитета, посмотреть картины. Показывал, какие выставлять нельзя. Их убирали. Затем приходил человек из обкома партии, и тоже говорил, что еще надо снять. Выставочные комитеты от Союза Художников тоже отсматривали картины, которые художник хотел представить в экспозиции и определяли, что можно показывать, а что нельзя.

- А какая-то подпольная художественная жизнь в Новосибирске в советское время была?
- Новосибирск - провинциальный город, художники там были не самого высокого уровня, не московского или питерского, поэтому не возникало и андеграунда. Все были лояльными к власти, разве что пытались чуть-чуть современные тенденции отразить в живописи и графике. Может, в графике это проявлялось сильнее. Но они не собирались воевать с властью, идти на площади со знаменами… Тем более, надо было, как и во все времена, деньги зарабатывать. Когда я приехал в Новосибирск и стал заниматься живописью, у меня появились работы в стиле сюрреализма, в те времена это шокировало власть. Я пошел ва-банк, решил для себя: если в книжной графике я работаю на заказ, то в живописи свободен. Получил за это сполна.

- На одной из выставок в 1975 году появилась ваша работа "Воспоминание о 20 июля 1969 года", посвященная высадке на луну американских астронавтов…
- Да, на скафандре астронавта была надпись "Да спасет Бог Америку!"

- Какие были последствия этой истории? 
- Когда меня принимали в Союз Художников (а меня должны были туда принять, поскольку у меня образование, проводились мои выставки), это встретило страшное сопротивление со стороны и Союза Художников, и комитета по культуре. При вступлении в Союз мне посоветовали показывать только книжную графику, и когда я сдавал документы, то все связанное с живописью, из них просто убрали.

- В те годы, когда вы только начинали работать, еще не было персональных компьютеров. Сегодня они скорее мешают художнику или помогают?
- Компьютерная графика совершенно другая, параллельная область деятельности. Сначала она вызывала восхищение, но довольно быстро надоела. Есть две проблемы, связанных с компьютерной графикой и принтами. Первая - это хранение. Такие работы неохотно приобретают музеи, они не знают, что будет через 100-200 лет. Нет такого опыта. А  вторая - сейчас работы с применением компьютерной графики на выставке размещают где-то в уголке, с краю. Она уже кажется "ненастоящей". Графический дизайн, конечно, ускоряет работу. Но редакторы журналов в Новосибирске ощутили нехватку умения рисовать от руки. Народ разучился писать и рисовать руками! Иногда меня очень просят в редакциях, например: "нельзя ли от руки нарисовать собачку?". Возвращается интерес к рисункам.

- В Новосибирске вы оказались по распределению. Значит, это случайность?
- Нет, у меня был выбор из шести городов, все же я закончил не что-нибудь, а такой известный вуз, как Строгановку. В шести городах были конторы, занимающиеся дизайном (я дизайнер по образованию, учился на факультет промышленных искусств, так он назывался, поскольку  иностранного слова "дизайн" тогда в СССР не было). Новосибирск выбрал потому, что он находился посередине между восточным Биробиджаном, где я родился, и Москвой, где я учился. Еще там обещали двухкомнатную квартиру. Обманули. А также в городе было бюро "Дизайнцентр Сибири". В других городах предлагали работу в "почтовых ящиках" (в СССР так называли закрытые города с секретными предприятиями, в их почтовых адресах указывался только почтовый индекс и номер ящика). Я всегда безумно боялся секретной работы, поскольку понимал, что из-за нее мне будет запрещено выезжать за границу.

- Когда впервые удалось туда попасть?
- В 1973 году собрался в Англию к приятелю. Не пустили. Через шесть лет поехал как турист в Венгрию и Чехословакию, затем были Куба и Англия. А первая поездка для участия в международной выставке случилась уже в 1993 году, я отправился в Голландию.

- Другие страны и города необходимы вам как художнику для впечатлений?
- Да. Хотя был, например, такой американский художник как Эндрю Уайет, он жил в деревне неподалеку от Нью-Йорка и принципиально никогда никуда не ездил, даже в Европу. Только иногда в Нью-Йорк к своему агенту выбирался. А есть художники, и среди них, безусловно я, кто обожает путешествовать. Это лучшее занятие в жизни! И в поездках появляются новые сюжеты.

- Какой город особенно вас вдохновляет?
- Для меня самый красивый город  - это Париж. Замечательный город Амстердам, какие каналы в Брюгге… Но Париж для меня – особый город.

- Две ваши работы находятся в Бристоле в англиканской церкви. Что это за история?
- Я написал картину "Золотой ангел". Ангелов я вообще пишу довольно часто, изучал эту тему, знаю, как они выглядят (есть же в Библии подробное описание ангелов), что, в отличие от архангелов, не могут вступать в непосредственный контакт с человеком, хотя они постоянно рядом с ним. Когда вы на машине едете со скоростью больше 100 км в час, надо быть осторожным: ангел не поспевает за вами. Но если вернуться к той картине, то она была в моем выставочном каталоге. Я отправил его своему другу в Англию, он показал ее священнику, тот воскликнул: "Ее в нашу церковь!". В католичестве (а англиканская церковь - это ветвь католической), в отличие от ортодоксального православия, нормально относятся к современному искусству. В тот момент моя картина как раз была на выставке во Франции. Священник приехал туда и купил мою работу. Мне потом прислали фотографию, вижу: висят рядом мой ангел и крест. Говорю: "Вам еще Марии не хватает, для сюжета о Благовещении!". Договорились, что я напишу ее. На образ Марии меня вдохновила одна девушка, которую я случайно встретил в троллейбусе. У нее было очень интересно лицо. Фотоаппарата у меня с собой в тот день не было, поэтому я запомнил лицо девушки, смотрел на нее все четыре остановки, что мы ехали вместе. Написал картину, теперь она тоже висит в церкви.

- У вас проходят выставки за границей, ваши работы продаются в Европе. Каким художником надо быть, чтобы вызывать интерес не только в России?
- Все, что делается в нашей стране, резко отличается от того, что создается на Западе. Это другое искусство. И чужое восточно-европейское искусство их не интересует. Но бывают и исключения. Например, в Голландии однажды целиком моя выставка за один вечер была раскуплена. Увидели в картинах что-то, чего у них нет. Наверно важно, что я и другие художники в России работаем с холстом и маслом. Это традиционная живопись, которой в Европе сейчас мало кто занимается. Чтобы писать маслом, надо учиться. Сейчас все предпочитают актуальное искусство.

- Для актуального искусства учиться необязательно?
- В основном им занимаются любители. Никогда не были художниками, и вдруг пришла идея сделать инсталляцию на экологическую тему. И это может быть, например, кучка цемента на полу, возле которой написано, что это символ: "цивилизация разрушает чистую природу". Сейчас у музеев проблема: те, кто собирал арт-объекты вроде горки кирпичей, теперь не знают, как их хранить. Были известные случаи скандальные: кирпичные горки уносили в запасники музея, а потом не могли собрать ее так, как это делал автор. Или болгарский художник Христо, который оборачивал Рейхстаг и другие здания в пластиковую пленку: что именно в этом случае объект искусства? Фото здания в пленке? Километры той самой пленки?  Или известный англичанин, художник Дэмьен Херст выставлял свою акулу в формальдегиде, за нее музей заплатил огромные деньги. А она испортилась! Теперь взяли другую, но это же уже не та акула! Поль Сезанн во времена французской революции рисовал свои персики. Ему говорили: "Там же баррикады, это так актуально, почему ты не пишешь об этом картины?". Он отвечал: "Мои персики актуальнее". В ситуации, когда все так увлечены актуальным искусством, всевозможными перформансами, я все больше ценю то, что я пишу картины. Есть что привезти в Томск и показать на мастер-классе. А то пришлось бы везти кучу кирпичей.

- Недавно на томской выставке "Дорожная карта" было несколько ваших работ. На них  можно было узнать одну и ту же блондинку. Это переходящий образ?
- Это типаж блондинки… Меня всегда спрашивают, почему не брюнетки, я говорю, блондинки хорошо смотрятся на темном фоне. Меня не интересует, кто она, у нее нет конкретного прототипа. Говорят, вы все время пишите свою жену. Возможно, у них есть что-то общее, но все-таки моя супруга выглядит иначе.

- Правда, что вы пишите картину максимум две недели?
- Желательно 10 дней. Это не жесткая дисциплина, просто дольше не надо. Но если я работаю, то только этим и занимаюсь. Не делаю две картины одновременно. Прихожу в мастерскую с утра. Возвращаюсь домой к 7 часам вечера на ужин.

- В одном из интервью вы говорили о вдохновении, о крыльях ангела или музы за спиной… А что делать, если оно не приходит?
- Можно почитать книжку, пойти погулять, в конце концов, посидеть с друзьями. Как я начинаю работать – придумываю идею. Ищу типаж, лицо. Эскизы не делаю, намечаю композицию карандашом, дальше натягиваю холст нужного размера и сразу начинаю работать маслом. Хотя студентов учат, что есть этапы: эскизы в цвете маленькие, большие, в натуральную величину, нарисованные на картон. Возня все это. Я эскизов не делаю, поэтому времени меньше уходит. Я пишу маслом, а это работа в 3 этапа. Первый: сделать подмалевок, второй написать все, а третий отделка. Потом возникает ощущение, что все закончено. Был такой американский художник Джексон Поллок, у него была своя техника, он разбрызгивал краски. Его однажды спросили: "Как вы чувствуете, что уже закончили картину?". Он спросил "А как вы чувствуете, что закончили, во время занятия сексом?".

- Если немного сменить тему: арт-рынок в Сибири как-то развивается или его состояние совсем печальное?
- Даже в Новосибирске  все в довольно печальном состоянии… Огромная проблема продать картину. У нас 1,5 миллиона жителей и всего 2  частные галереи, обе далеки от процветания. Нет очередей за картинами! У иностранцев, к сожалению, сейчас много своих проблем, им не до нашего искусства.

- Почему в России мало интереса к картинам?
- Всего лишь 20 лет, как в стране появилась еда. Люди еще не накупили себе дорогих машин, не наездились за границу. Есть тоненький слой людей, кому может прийти в голову мысль купить картину. Еще тоньше слой тех, кто может купить пять картин, а коллекционеров в Новосибирске  не больше 5 человек. Хотя в городе достаточно денег.

- Как можно стать художником или фотохудожником, чьи работы попадают в выставочные залы?
- Надо работать. Стать профессионалом, вступить в Союз Художников, фотографов. Для начала провести выставку. Найти идею, оригинальную концепцию. Например, снимать только воробьев. Привлечь прессу. 2-3 выставки - и можно вступать в Союз фотохудожников. Но быстро ничего не делается, если у вас нет спонсора. Один голландский художник времен Рембрандта писал маленькие картинки, никуда не спешил. Назначал цену за свои работы гораздо выше, чем Рембрандт. Дело в том, что у него была богатая жена, она могла его прокормить.

- Про ваши картины иногда пишут, мол, их можно прописывать как лекарства тем, кому не хватает счастья. Вы действительно чувствуете себя счастливым, или ваши работы становятся для вас своеобразной терапией, поэтому они так оптимистичны?
- Я по натуре оптимист. Утром смотрю в окно, вижу голубое небо. Даже если дождь,  говорю: "Мне кажется, на улице хорошая погода!". В моих работах нет трагизма. Сейчас пишу картину на античный сюжет, о любви Афродиты к Адонису. История эта закончилась трагически: возлюбленный богини погиб, она рыдала два дня… Но моя картина все равно светлая.

Текст: Мария Симонова

Фото: Максим Кузьмин